ОПЕР, или В городе нашенском

В дешевой забегаловке, пропахшей табаком и перегорелым мясом, я проторчу, не знаю сколько. Может, бутылка сухого вина и два приличных шашлыка поднимут настроение, которое, кстати сказать, совсем ни к черту. Я не понравился родителям девушки – это факт, и никуда от этого не деться. И по простой житейской логике, родители, скорее всего, убедят дочку, что я совсем ей не пара. А коли так все пойдет, то прости-прощай. И мы вполне можем больше не увидеться, к чему я совсем не готов. Это для меня самое плохое, почти нокаут, который я испытал два года назад на первенстве Сибири и Дальнего Востока. Я тогда пропустил на встречном движении удар точно в подбородок, и свет померк в моих очах. На мое счастье, это случилось за пять секунд до удара гонга, так что добить меня противник не успел. Я был подхвачен тренером, посажен на табурет. Нашатырь привел в чувство, по крайней мере, снял пелену с глаз. И это все в первом раунде. Мой противник, парнишка из Братска, кинулся добивать, ведь победа была совсем рядом. В предвкушении близкой развязки, он молотил, не останавливаясь ни на секунду, обрушив на меня град ударов. Они шли в основном в плечи и перчатки, в мою глухую защиту. Но противника это не смущало, один, да дойдет до цели, то бишь до моего подбородка. Вот в том втором раунде мое состояние было сродни сегодняшнему. Мне тогда хотелось сбросить перчатки и лечь на пол ринга. Забыться, уйти от всего. Проклятое чувство безнадеги или, как его сейчас называют, депрессия. Как и тогда, забыть бы все, отвлечься, выдавить из души непонятное чувство вины и поражения. Но вряд ли получится. Тогда-то получилось. Я выстоял второй раунд, самый страшный. Очередная порция нашытыря снова привела меня в чувства. Третий раунд я провел более осмысленно, двигался, уходил, стараясь избежать ближнего боя. Противник так и не понял, что в конце третьего раунда я просто корчил из себя мешок для спарринга. А в четвертом он, наверное, успел удивиться, когда нарвался на мой встречный левой в правый бок, точно в печень. Этот раунд зеркальное отражение первого, только ролями мы поменялись, и у парня не было никаких шансов, до гонга было больше одной минуты. Он сначала присел, держась за бок, потом лег на пол ринга. Судья отсчитал время. А я больше потом гордился не победой, не чистым нокаутом, не значком мастера спорта, а тем, что выстоял под градом ударов, когда все сознание твердило: брось, отойди, сдайся. Сейчас все совсем не так, все гораздо сложнее. Кстати, а чего это я так дергаюсь, ведь ничего еще не кончено, и причем тут родители, что мне, с ними жить, что ли. Доел мясо, в бутылке осталось немного вина. Я еще раздумывал, то ли домой отправляться, то ли еще посидеть, повторить, как тихонько тренькнул сотик и через секунду залился веселым звоном. Я не верил себе – звонила Вика. Совсем не думал, что чуть не задохнусь от счастья.

– Ты где сейчас?

– В шашлычной на Набережной, горе заливаю и голод.

– Молодец, мне еще мужа алкоголика не хватало. Сейчас подъеду.

Вот так номер! Я уже и в мужья определен, и в алкоголики. Ждать долго не пришлось. Я видел, как к стоянке подкатило такси, а из него выпорхнула моя любимая с какой-то нелепой желтой сумкой, похожей на хозяйственную. Через секунду эта сумка оказалась в моих руках, и мы вернулись в тепло шашлычной. Вот оно, предчувствие, не хотел же уходить. Смотрю на свою грузинскую княжну и не могу наглядеться. Хотя какая она грузинка – волосы-то совсем русые. Вот только черные глаза, громадные и бездонные, которые так смотрят на меня, что хочется прямо здесь, в этой забегаловке запеть от счастья, закричать во весь голос: я люблю тебя, Вика! Я повторяю про себя эти избитые слова, но что поделаешь, если лучше ничего не придумано на свете.

Вика пригубила вина и вдруг расплакалась навзрыд. Заплакала так, что за соседними столиками стали оглядываться. Я пересел к ней вплотную, утирал платочком слезы своей любимой девочке.

– Что случилось? Кто обидел мою единственную и ненаглядную?

Когда девушка плакала, она казалась мне такой беззащитной. И так хотелось прикрыть ее от всех проблем и напастей.

– Я из дома ушла.

– Вот почему ты с такой нелепой сумкой.

– Именно потому. Ты на мне женишься?

– А ты будто бы и не знаешь. Ты для меня все.

Вика улыбнулась, хотя слезы еще катились по щекам. Думал я недолго, решение пришло мгновенно:

– Знаешь, любимая, я думаю, у нас выхода нет. Поехали ко мне, с родителями познакомишься. Да и объявим им, что мы муж и жена. Как тебе такой план? Сегодня на нас столько свалилось, так что я ничего лучшего придумать не смогу.

– А они не будут в шоке?

– Мы вообще-то люди взрослые, наверное, знаем, что делаем. Или не знаем?

– Наверное, знаем. А вообще-то ты мой мужчина, я в твоей власти. Как скажешь, так и будет.