Опасно: Динозавры!

Он чуть не убил меня. Он вопил, что у нас будут замки, автомобили, яхты и миллионы долларов каждому. Я ответил, что деньги и так поступают мне быстрее, чем я успеваю тратить, и что хочу лишь возиться в своем подвальчике с тем, что мне интересно.

Я рассказал ему, что все, в итоге, произошло из-за атомного взрыва, так что конечный продукт должен принадлежать науке. И еще я очень вежливо посоветовал ему катиться ко всем чертям домой и перестать докучать мне.

Он так и поступил, но безо всякого желания. Ну, к утру десятого июля я устал до предела и был взвинчен от бессонницы. Я сделал двадцать попыток подряд, но ничего не получил, и стал уже думать, что исчерпал новые миры по другую сторону обруча.

Как проклятый дурак, я выдернул его из зажима и запустил через весь подвал. Сперва он полетел высоко, затем, вращаясь, стал снижаться…

И тут в моем подвале появилась эта рыжая красотка. Она была одета во что-то блестящее и серебристое. У Джастина это есть в сумке. Пожалуйста, покажи людям. Как вы видите, оно сделано из каких-то металлических петелек, но не холодных, каким должен быть металл. И оно может выдержать довольно высокую температуру.

Одежда из странного металла пошла по рукам. Все поочередно ощупали ее, восклицая. Это было интереснее, чем в кино. Мэлони понял по лицу Эмери Хитера, что ему очень хотелось сказать, будто это тоже сделано в подвале Мэлони. Он подмигнул, и Эмери Хитер залился краской.

— Так вот, она стояла прямо посреди упавшего на пол обруча. Лицо у нее было ошеломленным. Я спросил, откуда она появилась здесь. Она бессмысленно взглянула на меня и разразилась потоком непонятных слов. Она словно боялась чего-то и очень симпатично расстраивалась.

Все, что мне нужно было сделать, — это поднять обруч вверх, до самой ее головы. Это вернуло бы ее в родной мир. Но она вышла из обруча, а я, как последний дурак, подобрал его и стал нервно вертеть в руках, таким образом, потеряв ее мир.

Было это удачей или нет, когда я бросил обруч и выловил именно ее? Это смотря как посмотреть. Меня поразила ее косметика. Никакой помады. Но на конце каждой реснички — маленькие темнокрасные бусинки, а по эмали каждого зуба нарисованы изумруднозеленые треугольнички. Прическа ее была не хуже тех, что встречаются нам ежедневно.

Затем она увидела у меня в руках обруч и онемела, а потом подбежала ко мне с дрожащими губами и мольбой в глазах и попыталась залезть в него. Я покачал головой, сунул в зажим стальной прут и стал медленно пихать его в обруч, надев при этом асбестовые рукавицы. Почти сразу прут за пределами черноты стал краснеть буквально на глазах. Я вытащил его с раскаленным добела концом и показал ей. Она сразу же все поняла, и испуг исказил ее лицо.

Затем она побежала наверх, наверное, подумав, что все это розыгрыш. Я услышал стук, с каким она ударилась о дверь, должно быть, ожидая, что та откроется перед ней. Когда я добрался до нее, она уже выяснила, как дверь открывается, выбежала из дома и побежала к воротам.

Должно быть, тогда любопытная Анита и увидела ее. Я закричал, и она обернулась с залитым слезами лицом. Я подошел, стал говорить ей что-то успокаивающее, и она позволила мне увести себя в дом. Я никогда не видел более красивой девушки. Я имею в виду… Кожа у нее была полупрозрачная, глаза — огромные. И волосы — рыжие, такого оттенка, какого я никогда прежде не видел.

Пойти ей было совершенно некуда, она целиком зависела от меня. Конечно, я не испытывал желания оповещать о ней всех. Я приготовил ей постель в пустующей комнате. И мне пришлось ей все показывать: как пользоваться кранами, как включать и выключать свет.

Первые три дня она ничего не делала, только плакала. Я приносил ей еду, которую она не ела. Ее внешность была в беспорядке, и она выглядела больной. У меня не было никаких идей, как можно найти ее мир. Вообще никаких. Конечно, я мог бы при помощи обруча отправить ее в любой из миров наугад, но это не казалось мне правильным.

На четвертый день, когда я вышел из подвала, то увидел ее сидящей на стуле и рассматривающей журнал «Бее». Казалось, она очень заинтересовалась изображениями женщин. Потом она поглядела на меня и улыбнулась. В тот же день я пошел в город и вернулся с кучей одежды для нее. Мне пришлось показывать ей, как работают застежки-молнии или как застегивать кнопки.

Мэлони улыбнулся, словно это было забавным.

— После того как она переоделась, она снова улыбнулась, а вечером немного поела. Я стал показывать на различные вещи и называть их.

Должен вам сказать, стоило ей раз услышать название — и она уже не забывала его. И произносила правильно. Так что с существительными было легко. Хуже было с другими словами. Лишь около десяти вечера я смог, наконец, узнать ее имя. Оно звучало так: Рейяпачаландакина. Но, казалось, ей понравилось, когда я стал называть ее Кина. А первым предложением, которое она произнесла, прозвучало: «Где Кина?»