Опальный маг

Эвредика с задумчивым видом бродила по ночному Рейсгарду, размышляя, правильное ли решение она приняла, решив оставить править вместо себя Совет Семи, и как лучше проследить за организацией выборов, чтобы советники не смошенничали. Уж что те попытаются выкинуть какую-нибудь подлянку, она даже не сомневалась. Ночная тишина успокаивала, помогая собраться с мыслями. Принцесса прислонилась к дереву, вдыхая ночную прохладу и настраиваясь на волны всего живого. Она так погрузилась в транс, что не заметила четыре серые тени, скользнувшие к ней.

Эвредика вздрогнула от упёршегося ей под ребра кинжала, и сиплый голос над ухом прошелестел:

- Жизнь или кошелек, миледи?

Принцесса подняла свои синие глаза, поглядела в свирепые лица и чуть не заплакала от умиления. Её хотели ограбить! Её, Великую Фею! Давно такого счастья не случалось в её жизни: наверное, выборы привлекли в столицу не только лучших кандидатов, но и желающих поживиться чужими кошельками. И они, похоже, не знали, как она выглядит. Немудрено - те портреты, которые с неё рисовали живописцы, были настолько приукрашены, что даже Фея сама себя на них узнавала с трудом и только благодаря знанию, что это изображена она. Размеренная спокойная жизнь во дворце была скучна до оскомины, и тут такая развлекуха подвалила.

Фея плотоядно улыбнулась, облизала алые губки и счастливо выдохнула:

- Ребят, вы не поверите, как же я рада вас видеть.

Её тело начало меняться, кожа становилась более прохладной и бледной, ногти острее, глаза более серыми и глубокими. Эвредика гибким движением потянулась к ближайшему незадачливому грабителю и нежно обняла его, отчего тот расплылся в радостной глупой улыбке. В следующее мгновение он пронзительно закричал: лёд сковывал его, лишая возможности пошевелиться, а острые зубы впились в шею.

- Вампир! - завопили его спутники, не веря своим глазам, и бросились наутёк, оставив своего сообщника на волю судьбы.

Их удивление было вызвано тем, что вампиры стали редкостью в нынешнее время, а уж от городов вообще держались подальше, предпочитая обходить стороной большие скопления людей. Ведь если ночью они охотились на людей, то днём последние быстро находили лежбища вампиров и рубили головы незадачливым кровососам.

Но ночью с ними лучше дела не иметь, так как эти существа сильны и коварны, черпая нечеловеческую силу из лунного света, а уж жажда крови делала их неукротимыми в битве. Иметь дело с противником, который каждую секунду так и норовит изловчиться да вцепиться тебе в горло зубами, чтобы отведать твоей кровушки, не желал никто из грабителей. Но с вампирами грабители не связывались ещё и потому, что взять с них решительно нечего. Денег те с собой не носили, так как за еду свою не платили, питаясь зазевавшимися жертвами; одежду снимали часто с них же, но оружие и драгоценности не брали; а вот пинты-другой крови можно лишиться - и получить нехилых зуботычин за сопротивление. Так что все предпочитали оставлять беспокоиться о кровососах охотникам на вампиров. Разбойники же не герои, это охотникам надо себе репутацию зарабатывать, а у грабителя есть дела и поважнее в жизни.

Фея сморщила носик, аккуратно уложила на землю оставшегося на её милость бессознательного грабителя. И с отвращением выплюнула попавшие ей в рот капли крови. После чего у ближайшего фонтана прополоскала рот, передёрнув худенькими плечиками.

Вернувшись обратно, проверила пульс у незадачливого грабителя, поняла, что его жизни ничего не угрожает, и что отрубился он больше от испуга, чем от неглубокого укуса и потери нескольких капель крови. Она оттащила его за ногу под дерево, чтобы никто случайно в темноте не наступил на бесчувственное тело, выходя из ближайшего трактира.

Вампиром Эвредика не была точно. Идея сымитировать кровососа ей пришла в голову спонтанно, так как грабители - ночные существа, и преподанный урок надолго отучит данную компанию высовывать нос на ночные улицы. А уж одиноких милых дам они вообще будут обходить за версту.

2

Маргелиус то впадал в забытье, то приходил в себя. Память потихоньку возвращалась. Мысли скользили, не задерживаясь на чём-либо конкретном, он слабел с каждым днём.

Ужасно хотелось пить. Казалось, он готов отдать все богатства, которыми раньше владел, лишь бы почувствовать снова вкус прохладной свежей воды. Он горько улыбнулся... богатства, да... когда-то он был богат, но замок после его пленения, скорее всего, разграбили дотла, поэтому за глоток воды ему, пожалуй, и предложить нечего, разве только свою жизнь. Если она ещё кому-то нужна.

Невесёлые мысли о былом богатстве вернули его в прошлое и придали мыслям философский оттенок.

Когда же все пошло настолько не так, что он закончил свои дни в такой глубокой заднице?

Битва при Альгварде? Нет, точно нет, это уже было в самом конце его бесславного поражения. Когда же всё началось?