Опаленная молодость

На расположенном рядом маслобойном заводе ранее изготавливалось масло сои. Он сгорел еще до войны, от него остались только стены сгоревшего склада, где ранее хранилась соя. Соя сгорела вместе со складом, но на земле осталось немного подгнивших зерен сои. Больные нашего изолятора, спасаясь от голода, подбирали с земли эти отходы и ели. Конечно, у них начинались кишечные заболевания. Врачи уговаривали пленных не есть эту «сою», но не все слушали эти советы. Некоторые, заболев дизентерией, умерли. В живых из всего барака осталось только человек 20. Поскольку с самого начала войны, вот уже на протяжении 5 месяцев, мы не имели возможности ни сменить нательное белье, ни постирать его (а на себя мы надевали все, что имели, чтобы спастись от холода), то количество вшей в одежде было неисчислимое. Основным нашим занятием в изоляторе была борьба с насекомыми. С утра до вечера мы занимались одним делом – уничтожали вшей в одежде. К концу марта 1942 года меня вернули из изолятора в лагерь как выздоровевшего и имеющего возможность работать. Истощенный до предела, на подгибающихся от слабости ногах, без волос (они все выпали), я был на пороге голодной смерти. Нужно было искать какой-то выход. Однако бежать из лагеря без знакомств, без связей, в таком ослабленном состоянии, было невозможно. Счастливый случай представился в ближайшие же дни.

В Вязьме во дворах и на улицах после зимы еще лежало много снега. И вот меня в числе группы из 20 пленных отправили под конвоем двух немцев на расчистку дворов и улиц от снега. Мы оказались вблизи от моего бывшего лагеря, где я провел зиму. И я, когда охрана обедала, рискнул убежать. Бежал через дворы, перелезая через заборы и, наконец, проник в малый лагерь на территории бывшего хладокомбината. Одним словом, вернулся туда, где можно было выжить. Мне повезло: меня не расстреляли по дороге. А ведь в немецком гарнизоне Вязьмы был издан приказ о том, что любой военнопленный, который без охраны идет по городу, подлежит расстрелу на месте, как возможный партизан. Кроме того, мне повезло еще по трем причинам.

Во-первых, за время моего отсутствия в этом малом лагере сменилось руководство. Начальник лагеря, который знал меня в лицо и выгнал в центральный лагерь, был отправлен на фронт. Начальником лагеря стал пожилой немецкий унтер-офицер, который в лицо меня не знал.