Читаем Оноре де Бальзак полностью

Бальзак всегда придавал огромное значение внешним проявлениям благополучия и потому, сидя на мели, старался выглядеть особенно роскошно. На путешествие в Вену пришлось попросить аванс у Верде. У того денег тоже не было, но он обратился к барону Джеймсу Ротшильду, который и дал необходимую сумму. Оноре воспрянул, а так как не любил себя ограничивать, тут же нанял за четыреста франков «карету-почтовую-фаэтон» у каретника Панара. Размах потребовал и сопровождения слуги, решено было, что поедет его камердинер Огюст.

После Страсбурга и Карлсруэ он остановился в замке Вайнхейм под Гейдельбергом, где его ждал князь Альфред Шенбург. Хозяин представил Оноре леди Эленборо, женщину потрясающей красоты и очень свободных нравов, которая, как поговаривали, была когда-то любовницей князя Феликса Шварценберга, потом баварского короля, выдавшего ее за дворянина Карла Гериберта фон Венингена. Теперь она состояла в связи с Шенбургом. Глядя на нее, слушая ее разговор, Бальзак думал о леди Дадли, Арабелле, персонаже «Лилии долины», наделенной всеми возможными достоинствами и самыми разнообразными недостатками, которую хотел написать настоящей англичанкой. Вечером, сидя на скамейке в парке, под галантную беседу князя и его дамы, он набрасывал «размышления» Луи Ламбера, хотел добавить их в новое издание романа. Его голова никогда не отдыхала, работа над начатой книгой шла бок о бок с заботами об уже готовых, которые ему тем не менее не терпелось переделать. Как будто все его творчество жило и развивалось вместе с ним. Покидая Вайнхейм, Бальзак был вдвойне удовлетворен: продвинулся замысел «Лилии долины», метафизические рассуждения (на самом деле совершенно бесполезные!) придали, как ему казалось, глубины «Луи Ламберу».

Семь дней пути через Штутгарт, Мюнхен, Линц, Шёнбрунн, и вот он, наконец, в Вене. Ганские сняли для него комнату в отеле «Золотая груша» на Ландштрассе, недалеко от Пратера. Сами жили по соседству. Сердце Бальзака переполняли надежды, но его ждало разочарование: полтора года разлуки не прошли бесследно, дорогая Ева охладела к нему. Достаточно было россказней польских подруг, живших или побывавших в Париже, чтобы облик гениального писателя, преданного и одинокого, померк в ее глазах. Кроме того, светская жизнь Вены не располагала к уединению, и два поцелуя украдкой никак не могли удовлетворить любовника, лишенного ласки. Он жаловался на безразличие, Ганская отвечала резко, упрекала в излишней оригинальности, которая заменяет ему элегантность, а это могло не понравиться в высшем обществе. Обиженный Бальзак послал ей записку: «Если я не грязен, то уж точно глуп, так как не понял ничего из того, что вы имели честь сказать мне». Другая записка была подписана: «Грязный человек, о котором никто не заботится».

Неожиданно презрительное отношение Ганской компенсировало признание венской публики: самые лестные приглашения сыпались со всех сторон, Оноре был в восхищении, но и несколько раздражен, дабы не прекращать работу, вынужден был ограничить число выходов в свет: «Ради моих двенадцати часов работы я должен ложиться в девять, иначе не встану в три. Этим, почти монашеским распорядком я не могу пренебречь. Для вас нарушил я этот суровый ритуал, дав себе еще три часа на развлечения – в Париже ложусь в шесть, – но это все, что я могу сделать», – сообщает он Еве. Затем добавляет: «Хотел пойти утром в одиночестве посмотреть Пратер. Если бы составили мне компанию, было бы очень мило с вашей стороны, так как за „Лилию долины“ я сяду только завтра, это означает четырнадцать часов работы в день, чтобы нагнать упущенное время. А я обещал себе или завершить этот роман в Вене, или броситься в Дунай».

Но и среди бесконечных приемов и визитов, от которых он под любым предлогом пытается уклониться, есть мгновения счастья. Двадцатого мая, вооружившись рекомендательным письмом госпожи де Кастри, он предстает перед дедушкой по отцовской линии ее сына. Князь Клемент фон Меттерних принял его любезно и просто. Его третья жена отметила в дневнике: «Этим утром Клемент встречался с Бальзаком. Он начал разговор такими словами: „Мсье, я не читал ни одного из ваших произведений, но я знаю вас и понимаю, что вы – безумец, развлекающийся за счет других безумцев, стремясь вылечить их безумие безумием еще большим“». Бальзак ответил, что Клемент все правильно угадал, что, действительно, такова его цель и он стремится к ее достижению. Клемент был очарован тем, как писатель смотрит на вещи и судит о них. Через пять дней появилась еще одна запись: «Бальзак показался мне человеком простым и добрым, что никак нельзя отнести к его фантастическому наряду. Он маленького роста, полный, но его глаза и лицо говорят о большом уме… Мы говорили о политике. Он провозглашает себя ярым роялистом».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии