Оно живое! Оно живое!

— Надо, наверно, сходить проверить, — сдалась я и первой направилась к двери в подвал. Которая, как обычно, была закрыта.

Я взялась за ручку, но Гейтс удержал меня.

— Нам туда нельзя. Помнишь ваше семейное правило? Не входить к ним в лабораторию, пока не позовут.

— Тут чрезвычайная ситуация, — возразила я.

Взгляд его темных глаз встретился с моим.

— Чрезвычайная? Ну, это уж ты загнула. Я…

— Давай спустимся и посмотрим, что их задержало, — перебила я, снова взявшись за ручку двери. — Ну что может случиться?

— Ну-у… тебя под замок посадят до конца жизни.

— Подумаешь! — Повернув ручку, я отворила дверь и заглянула на лестницу. Деревянные ступеньки были узкими и крутыми. Единственный свет давала лампочка на стене.

На лестнице было жарко. Затаив дыхание, я пыталась расслышать внизу голоса родителей, чувствуя, как учащенно заколотилось сердце. Единственным звуком, который я слышала, было надрывное гудение кондиционера.

— Ну что, — прошептал Гейтс, слегка подтолкнув меня. — Веди давай. Мы только одним глазком.

Я ступила на лестницу. Первая же ступенька скрипнула у меня под ногой. Я остановилась и снова затаила дыхание.

Вдруг мама и папа услышали?

Снизу не доносилось ни звука.

Навалившись на перила, я спустилась на следующую ступеньку. Потом на следующую.

За спиной я слышала тяжелое дыхание Гейтса. Он тоже нервничал.

Мы преодолели уже половину лестницы. И по-прежнему не слышали никаких голосов. Ни звука, ни движения.

Может, окликнуть их?

Я открыла рот, но передумала.

Лаборатория родителей была отделена стеклянной стеной. Стеклянная дверь была закрыта. За нею горел свет, играя в стекле яркими бликами. Для работы родителям требуется много света.

Мы почти добрались до подножия лестницы. Я вглядывалась в сияние за стеклянной стеной, ожидая, когда глаза привыкнут.

И тут я увидела своих родителей.

Папа сидел на деревянном стуле. Сидел к нам спиной. Над ним склонилась мама, вытаскивая провода.

Провода?

Да. Я своими глазами видела. Не хотела им верить, но видела. Я крепко зажала ладонью рот, сдерживая рвущийся крик.

Квадратный лоскут кожи чуть выше папиной спины был отвернут. А мама возилась с толстой связкой проводов, торчавших из его шеи.

СЛЭППИ СНОВА ЗДЕСЬ

Ха-ха. Папаша Ливи — ученый. Это значит, что у него есть голова на плечах. Да вот вопрос: человеческая ли?

Неужели ее папка — действительно робот?

То-то он батарейки на завтрак трескает!

Не потому ли он орет «СБОЙ В СИСТЕМЕ!» всякий раз, как она его обнимает! Ха-ха-ха!

Ливи придется задать множество вопросов. Например: «Что ему подарить на День Отца? Новые батарейки или полировку для металла?»

Ха-ха-ха-ха-ха!

16

У меня перехватило дыхание. Гейтс охнул. Он споткнулся, сильно толкнув меня, и мы оба чуть не свалились с последних ступенек.

Схватившись за перила, я все-таки удержала равновесие. Открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.

Гейтс схватил меня и развернул лицом к себе. Он поднес палец к губам:

— Тс-с-с-с-с.

— Почему? — прошептала я.

— А потому что это уж слишком, — прошипел он в ответ. — Если они нас увидят… если узнают, что мы знаем…

Мы снова посмотрели через стекло. Мама продолжала распутывать голубые и желтые провода, свисающие из папиной шеи.

«Этого не может быть, — думала я. — На самом деле так не бывает. Мой папа не робот!»

Может, это один из моих сверхреалистичных снов?

Я крепко зажмурилась и попыталась проснуться. Но… я и так не спала. К своему ужасу я окончательно поняла, что все это — не сон.

Я стояла, глядя на провода, тянущиеся из папы. Его голова висела. Весь он как-то наклонился вперед. Поскольку он сидел к нам спиной, я не могла видеть, открыты его глаза или закрыты.

Гейтс схватил меня за руку. И показал на вершину лестницы.

Я не сразу заставила свои ноги двигаться. Они так дрожали, что я боялась рухнуть на пол.

Вслед за Гейтсом я поднялась по лестнице, пошатываясь от головокружения. Мы вывалились в коридор. Гейтс тихо затворил за нами дверь.

Мы привалились к стене, пытаясь отдышаться. Я утерла пот со лба тыльной стороной ладони.

— Мой папа… — с трудом выдавила я. — Он… он робот.

— Это не может быть твой папа, — сказал Гейтс. — Ну это же бред. Чертовщина какая-то.

Я закатила глаза:

— Чертовщина? Ты так думаешь?

— Нам надо составить план, — проговорил Гейтс, по-прежнему тяжело дыша. — Придумать что-нибудь.

— Почему ты не дал мне их окликнуть? — спросила я. — Почему не дал сказать, что мы их видим?

— Потому что мы не знаем, на что они способны, — ответил Гейтс. — Что они могут нам сделать, как ты думаешь? Если бы мы сказали, что знаем их секрет… как бы они поступили?

— Они же мои родители! — закричала я. — Они…

Гейтс покачал головой.