Всем детям хочется, чтобы родители любили друг друга, и так же было со мной, Полом и Джоном. Когда они появлялись по телику, я жадно искала признаки их взаимной любви — и находила: ухмылочки друг другу, сдавленные смешки; прямо Дад и Пит[915] с гитарами. Папа-Джон был умнее мамы-Пола и иногда язвил, но мама-Пол умела с ним справиться, вернуть ему доброе расположение духа.
Я знать не знала, что они пишут песни по отдельности, пока не вышел «Белый альбом» и сводный брат не сказал, что Джон написал «Julia» о собственной покойной матери. Это вызвало у меня сложные чувства, с которыми так запросто не разберешься. Как я могла чего-то не знать о папе-Джоне? В реальной жизни я тоже ни разу не видела свою бабушку по отцовской линии, но это еще можно понять. Но почему мне не попадалось ни одной фотографии матери Джона, ведь она в некотором роде приходилась мне бабушкой?
Но больше всего озадачивало, что Пол и Джон сочиняют песни по отдельности. Как это? Они ведь неразделимы. Леннон-Маккартни — это одна сущность. С другой стороны, это откровение проливало свет на многое из того, что они написали. Пол-мама явно думал о семье, когда сочинял такие понятные детям песенки, как «The Fool on the Hill», «I Will», «Martha, My Dear» и, конечно же, «Your Mother Should Know».
А вот Джон-папа явно хандрил у себя в кабинете и писал странные композиции вроде «I Am the Walrus». Мне было с чем сравнить это в реальной жизни: мой настоящий отец сидел в библиотеке, размышляя о незавершенной поэме «Кантос» Эзры Паунда, а мама пританцовывала на кухне под песни Коула Портера в исполнении Фреда Астера.
Известие о распаде «Битлз» в апреле 1970-го стало катастрофой. (Спустя десятилетия мои дочери с теми же ужасом и неверием воспримут новость об уходе Джери Халлиуэлл из
Разумеется, с тошнотворной неотвратимостью появились другие семьи. Ладно, у Линды хотя бы лицо было доброе, и с ней Пол-мама обрел счастье. Только ведь она привела с собой Хизер, а значит, у Пола-мамы появилась своя дочь. Моя соперница, узурпатор. А Йоко… что ж, дела у Джона-папы шли не так радужно. Он побледнел, перестал бриться, вид у него сделался отстраненный. (О том, что у Йоко тоже была дочь, я узнала много позже.) И вообще, чего она рядом с Джоном-папой ВСЕ ВРЕМЯ крутится? Как мне теперь побыть с ним наедине? Все эти гадания, обиды и горести длились года два или три. Потом я стала подростком, забыла о родителях и думала только о
147
В 1960-м, в год, когда
В следующие три года возникли такие слова и выражения, как «life-style» («стиль жизни»), «Purple Heart» («пурпурное сердце»), «Chelsea boots» («ботинки-челси»), «trendy» («в тренде»), «no problem» («без проблем») и «mind-expanding» («расширяющий сознание»). Новые тенденции порождали и новые слова: «flares» («клеши») — расширяющиеся книзу брюки, впервые появились в 1964-м вместе с «gonk» («гонк», плюшевый гномик) и «disco» («диско»). «Swinger» («свингер»), «topless» («топлесс») и фраза «beautiful people» («прекрасные люди») возвестили о наступлении менее консервативной эпохи.
В 1964 году ливерпульский писатель Алун Оуэн употребил в сценарии «А Hard Day’s Night» прилагательное «grotty»[917], да и вообще вставил в диалоги словечки, которые, по его мнению, могли бы использовать битлы; например, «dig» («врубаться»), «fab» («клево») и «drag» («крутая тачка»). Он-то думал, что «гротти» распространено в ливерпульском жаргоне, и очень удивился, узнав, что никто из битлов его раньше не слышал. «Мы решили, что это очень странное слово, — вспоминал потом Джон. — Джордж так и вовсе смущался всякий раз, когда его приходилось произносить». Однако популярность фильма сделала так, что к концу года «гротти» прочно вошло в лексикон всей страны.