Он уже идет

Синагога заработала сегодня сто тысяч долларов. Значит, можно заменить кондиционеры и привести в порядок окна на женской половине. Однако по правилам от каждого заработка нужно отделять десять процентов на цдоку, пожертвование бедным. Причем живущим не за морем или в другом городе, а соседям, самым близким тебе людям. А кто лучше Ицхока-Лейбуша соответствует этим критериям? Никто.

Габай отделил десять тысяч долларов, рассовал пачки по карманам, оставшиеся деньги переложил из чемоданчика в сейф и тщательно запер дверцу. Затем погасил свет в синагоге и отправился домой.

– Наш! – радостно возопил Самаэль, потирая лапы. – Молодец, Перчик, чисто сработано.

– Рад стараться, ваше злодейство, – рявкнул демон.

– Первый этап пройден, теперь с Божьей помощью приступаем ко второму, – объявил Самаэль. – Ну-ка, позвать ко мне Махлат.

На следующий день, ясным погожим полднем, габай возвращался домой. Только благодаря привычке спать сорок минут после обеда ему удавалось сохранять бодрость до глубокой ночи. Обедал он быстро и незамысловато: тарелка супа, соевые сосиски, хлеб с хумусом, стакан чая – и скорее в постель. Спал он не раздеваясь, лишь сняв ботинки и пиджак.

Дома его никто не ждал, жена Ицхока-Лейбуша давно ушла в лучший мир, а дети жили своими семьями, растили многочисленных внуков габая. В его возрасте легко можно было жениться еще раз, чтоб не одному коротать оставшийся век, но представить в своем доме другую женщину Ицхок-Лейбуш не мог.

Его интересы сократились до размеров Бней-Брака. Он давно уже не выезжал за пределы города, только когда приглашали на свадьбу или брис-милу, и каждая вылазка давалась ему с большим трудом. Ходил габай по одним и тем же улицам, ел одну и ту же пищу и другой не желал. А зачем?

Сегодня он пребывал в приподнятом настроении. Еще бы, столько проблем удалось решить одним разом. Младшей внучке давно требовалось исправить зубы. Глупая малышка в детстве вместо соски засовывала в рот собственный большой палец. Уж как ни пытались родители отучить ее от вредной привычки, даже мазали пальчик специальной горькой мазью, но все без толку. Глупышка плакала от горечи, но все равно тянула пальчик в рот.

В результате зубы сильно искривились, и, чтобы поставить их на место, нужно несколько лет носить особые накладки, постоянно ходить к врачу, регулировать их и подтягивать. Стоит это безумных денег, которых в семье, разумеется, нет. А найти надо, кто потом захочет жениться на девушке с кривыми зубами? И вот Всевышний послал помощь, услышал молитвы – и послал.

Одному сыну давно пора менять холодильник, дочке – стиральную машину, а другому сыну предстоят расходы на свадьбу, в общем, от долларов щедрого дарителя даже пшика не останется, все разлетятся. Ну и хорошо, ну и ладно, а для чего нужны деньги?

Габай жил в старом, давно требовавшем ремонта доме на тихой улице Бней-Брака. Когда он там поселился, она была шумной, наполненной детским смехом и визгом. Еще бы! В каждой семье пять-десять детей, в доме около сотни, а на улице… Эх, где они, эти годы?!

Дети выросли и разъехались, на улице остались одни старики. Сегодня купить квартиру в Бней-Браке молодым не по карману, цены выросли до небес, а старики менять привычное место не хотят, тянут, сколько кому Бог даст, и отсюда отправляются прямо туда же, на небеса.

В парадном было тихо и сумрачно, стекла в маленьких окнах не мыли лет двадцать, и они плохо пропускали свет. Нащупывая ключ в кармане, габай дошел до площадки второго этажа, когда до его ушей донесся сверху хлопок закрываемой двери, а за ним – быстрый перестук каблуков. Кто-то резво сбегал вниз по лестнице. Габай предусмотрительно остановился на площадке, уступая дорогу какому-то юному существу, ведь так шустро пересчитывать ступеньки могли только молодые ноги.

Через несколько секунд из-за поворота лестницы выскочила девушка лет восемнадцати. Габай видел ее впервые, наверное, она приходила по делу к одному из соседей. Девушка окинула его быстрым взглядом и, нимало не смутившись, побежала навстречу. Ицхок-Лейбуш повернулся лицом к стене, негоже человеку в черной шляпе, с длинной седой бородой, смотреть на представительницу противоположного пола, особенно в столь щекотливой ситуации: один на один, в тишине и полумраке.

Девушка почти достигла площадки, и вдруг на последней ступеньке ее ноги заскользили, она потеряла равновесие, вскрикнула и полетела лицом вниз. Попытка ухватиться рукой за перила не увенчалась успехом, и девушка с глухим стуком рухнула на площадку прямо у ног габая.

О Боже мой, бедняжка, наверное, сильно расшиблась! Ицхок-Лейбуш перевел взгляд со стены на девушку и замер. Такого ему не доводилось видеть за всю свою супружескую жизнь. Девушка лежала ничком, юбка от падения задралась до пояса, обнажив ноги, такие белые, что от них, как показалось габаю, в парадной стало светлее. Но главное, от чего он не мог отвести глаз, были круглые крепкие ягодицы, едва прикрытые тоненькими кружевными трусиками.