Он уже идет

– Молчишь, крыть-то нечем, – не унимался толстяк. – От всего отмалчиваетесь, чуть что – сразу в кусты. Ловко устроились: корми вас, пои вас, защищай вас. Пока я кровь свою в Газе проливал, ты пейсами над книжкой тряс да кофе пирожком сладким закусывал. У-у! – он злобно замахнулся на Ицхока-Лейбуша.

Тот мог, конечно, рассказать про старшего внука, который не захотел продолжить учебу в ешиве и пошел в армию. Его быстро заметили в толпе новобранцев и послали куда-то в разведку. Куда – никто не знает, потому что внук молчит как рыба. Армию он давно отслужил, теперь работает в той же разведке, получает хорошие деньги. Одна беда: иногда по субботам и праздникам его дергают. Родители поначалу возмущались, но внук принес письмо из военного раввината, что задачи, над которыми он работает, связаны со спасением жизни многих и многих, поэтому ему не только разрешается, но даже предписывается в случае необходимости нарушать и субботу, и Йом-Кипур, и вообще все что угодно, лишь бы выполнить задание.

– Молиться пошел святенький наш, – не унимался толстяк. – Знаем мы святош, в деле видели. У меня одна точка в районе старой автобусной станции Тель-Авива расположена, рядом с публичными домами. Видел я, видел не раз, как пейсатенькие кипочку с головы в карман и шасть к шлюхам. Мы товар разгружаем, а они шмыг да шмыг, шмыг да шмыг. И жены у них тоже распутные, жирные бомбовозки без стыда и чести. Ты вот молиться пошел, а я тебе советую: вернись да посмотри, кого в твое отсутствие жена принимает в теплой постели.

Ох, у Ицхока-Лейбуша от таких слов даже дыхание перехватило, но он сдержался и лишь опустил голову. Ведь сказано в Талмуде: лучше быть среди обижаемых, чем среди обижающих.

Из двери лавки вышел хозяин, старый знакомый Ицхока-Лейбуша.

– Что тут происходит? – с удивлением спросил он, глядя на рассыпанные по асфальту помидоры.

– Да вот, этот паразит и бездельник толкнул моего работника…

– Это не паразит и бездельник, – перебил его зеленщик, – а один из самых уважаемых людей нашего города. Ну-ка, дайте ему пройти.

Ицхок-Лейбуш благодарно кивнул зеленщику и продолжил свой путь в синагогу.

* * *

– Ушел! – не своим голосом заорал Самаэль. – Уже в руках был, за жабры держали, и ушел! Где эти лузеры, где эти ляпкины-тяпкины?! А ну, подать их сюда.

Два демона, дрожа от рогов до кисточек на хвостах, предстали перед Самаэлем.

– Ваше злодейство, – робко начал один из них, но Самаэль прервал его, со всего маху щелкнув по носу длинным пальцем, усеянным мелкими рыжими веснушками.

– Это у вас называется работой? Это глубокое проникновение в тему, творческий подход? Вы хоть личное дело габая открывали?

– Конечно, ваше злодейство! Да мы же…

– Молчать, врали и головотяпы! Залман-Шнеур, что ты там плел про жену и теплую постель? Его жена уже шесть лет как преставилась. Кстати, в каком она у нас отделении?

– Давно очистилась и переведена наверх, – подобострастно сообщил кто-то из свиты.

– Вот видите, бессмысленные болтуны и бесполезные паразиты. Ни черта вы не открывали! А ты, Копл, – Самаэль ткнул указательным пальцем в сторону второго черта, – не мог придумать ничего более идиотского, чем газета? Ты хоть проверял, когда это цадик в последний раз брал ее в руки? Не проверял, конечно! Так я тебе скажу – тридцать лет назад! Этот святоша читает только святые тексты, в отличие от тебя, халатного лентяя! Ничего, я вас научу работать, – Самаэль отер вспотевший от гнева лоб. – Живо, прямо сейчас, на три столетия к котлам. Попилите дровишки, поорудуете кочергой – научитесь ценить творческую работу.

– Ваше злодейство, – подобострастным тоном спросил демон из свиты. – Объясните нам, чертям неразумным, почему рыбка с крючка сорвалась? Ведь в двух случаях из трех габай попался, а значит, по правилу большинства…

– Не работает тут такое правило, – огрызнулся Самаэль. – На что мы Ицхока-Лейбуша проверяли? На алчность, на похоть и на раздражительность. Две первые проверки он провалил, пусть с оправдательными оговорками, но провалил. Но третья проверка, самая дорогая, больше остальных весит. Сейчас узнаете почему. Позвать ко мне заведующего библиотекой.

Прихрамывая и тяжело опираясь на палку из человеческой берцовой кости, вошел старый седой демон.

– Есть у нас труды Рамака?

– Как не быть! – почтительно кланяясь, ответил библиотекарь. – Стоят на полочке, все труды ребе Мойше Кордоверо из Цфата, как чо есть.

– Рядом с ними свиток с записками его учеников лежал. Красным шнурком стянут. Знаешь?

– Как не знать, ваше злодейство.

– Тащи сюда, да побыстрей.

Получив свиток, Самаэль развернул его и откинулся на спинку кресла.

– Слушайте, дети мои, – обратился он к демонам и чертенятам. – Слушайте и мотайте на ус.

Однажды явился Всевышний к еврею и говорит:

– Дорогой мой сын, твой счет заслуг и прегрешений, увы, отрицательный. Пришло время рассчитываться. Выбирай, как взыскать долг.

Отвечает еврей:

– Владыка мира, разве я могу выбирать? У меня каждая вещь – конец света.