Он уже идет

Мне, как нищему и убогому, в этих деревушках хорошо подавали, так что голодать не приходилось. Ежедневные многочасовые прогулки хорошо укрепили мое здоровье, и это хоть немного скрашивало неудачу поисков. Впрочем, кое-что я все-таки обнаружил – сами горы. Я прямо чувствовал, как по склонам поднимается сила, как от воздуха проясняется голова и раскрывается сердце.

Иногда по ночам, посреди моих уединенных привалов, к огоньку жаловали гости. Да-да, те самые демоны. Всякое они предлагали, но стать их слугой я не соглашался, а на просьбы взять меня к себе они лишь плечами пожимали. Я должен был их бояться, дрожать от ужаса. А я не боялся и не дрожал. Ни повредить, ни наказать меня демоны не хотели. Или не могли. Выученная Тора стала моей защитной стеной, не дала причинить вред.

Рожи у демонов были и вправду гнусные. Глумливые кривляки, такие уроды, что у нормального человека сердце бы зашлось от одного вида. Но только не у меня. Я их умел ставить на место, не зря столько лет над старыми книгами просидел. Впрочем, в длинные разговоры демоны со мной не вступали – приходили, предлагали свое и, выслушав мой отказ, исчезали.

В конце концов я устал от скитаний и решил пожить несколько месяцев спокойной жизнью. Наступила осень, просыпаться по утрам у прогоревшего костра стало холодно. Зори налились желтизной, вороша холодные угли, я невольно озирался по сторонам, и все внутри съеживалось от одиночества.

Куда ни посмотри, вокруг простирались аспидные спины хребтов, острые верхушки гор тянулись вдоль горизонта. Мертвая, словно лежащая вне жизни местность, над которой не властно время, бесконечно далекая от слова и цели. Целью оказались сами горы, наполненные прохладным свежим воздухом. Но дальше бродить по ним не имело никакого смысла, надо было сделать остановку, пережить увиденное, отрешиться от понятого – и лишь потом двигаться дальше. Вернее, понять, в какую сторону нужно идти.

Как только я принял такое решение, мне тут же улыбнулась удача. Я не то чтобы нашел искомое, но существенно к нему приблизился.

Село Кушкей располагалось на восточной стороне Анатолийских гор. Несколько сотен домов и на удивление чистые, ухоженные улицы. Вода в быстрой речке, бежавшей прямо через деревню, была ледяной и очень вкусной. Бронзовые от загара жители Кушкея собирали кривыми ножами желтые охапки пшеницы и ячменя на террасах окрестных гор, разводили мелкий скот, удили рыбу в речке.

Но это не главное, таких деревень в горах можно было отыскать пару десятков. Главным для меня оказался особый язык, на котором переговаривались жители Кушкея. Вернее, не переговаривались, а пересвистывались, словно птицы. Свист в горах слышен издалека и различается лучше, чем голос. Я принялся расспрашивать, откуда это у них.

– Наверное, пастухи придумали пересвистываться через ущелье или жены высвистывали мужей на террасах?

– Да-да, – отвечали жители. – Скорее всего. Мы и сами уже не припомним, откуда это взялось.

Но я-то знал. Вернее, догадывался. Про демонов известно довольно много, в том числе и то, что их ноги похожи на птичьи: трехпалые, покрытые морщинистой кожей.

– Где ноги, там и язык, – предположил я и решил остаться в Кушкее.

Путников в горах Турции встречают приветливо, а когда я в знак благодарности за ночлег починил хозяину порванную упряжь, слух об этом моментально облетел все село. Тотчас ко мне сбежались десятки людей, неся в руках сбрую для починки. Выяснилось, что местный шорник умер год назад, а новый так и не появился – жить в такой глухомани мало охотников. В Кушкее починкой упряжи занимались все понемногу, кто во что горазд. Чинили неумело, лапотно, поэтому шорник был им нужен просто позарез. За неделю я справился со всеми срочными починками, а потом ко мне пришел мухтар, глава совета деревни:

– Все дадим, только останься в Кушкее.

Я поломался для вида и дал согласие.

Мухтар отвел меня в пустующий дом на краю деревни, с видом на ущелье. Горы до самого горизонта, а вдали заснеженная вершина Арарата. Станешь на порог, обведешь взглядом окоем – и, точно зачарованный, надолго забываешь обо всем.

Пока я наслаждался видом, мухтар куда-то исчез, но вскоре вернулся, погоняя крепкого мула, запряженного в скрипучую арбу. В арбе было все необходимое для жизни: кое-какая мебель, кровать с соломенным тюфяком, одеяла, подушки, полотенца, кухонные принадлежности.

И началась у меня счастливая, блаженная жизнь. Наверное, самые лучшие дни на своем веку я провел именно там, в доме на краю горной деревни.

Примерно с неделю я приходил в себя, отсыпался в нормальной кровати, не спеша готовил еду и медленно, со вкусом поглощал. Много часов проводил на скамье, бездумно глядя на горы.