Он уже идет

Через полтора года я так освоил ремесло, что решил открыть собственную мастерскую. Но откуда взять деньги на обзаведение? От матери остались серьги с янтарем, еще бабушкины, по наследству полученные. Они мне принадлежали по праву, по совести, а не мачехе. Я не стал просить, унижаться, просто взял, продал и открыл свое дело. Из дому ушел, переселился в мастерскую, там работал, там ел, там спал, как привык у шорника.

Конечно, отец и мачеха поняли, кто взял серьги, но слова не сказали. Были рады-радешеньки от меня избавиться. Я, честно говоря, ожидал скандала, разбирательств, выяснения отношений, а когда понял, что они на все готовы, лишь бы не видеть меня в своем доме, еще горше стало. Не раз и не два хотел бежать на речку топиться. Зачем такая жизнь, ради чего страдать? Но сдержался, вытерпел. Только сердце пеплом покрылось.

Зато дело у меня пошло, покатились заказы и продажи. Я придумал вшивать в кнут камею, наговор, взятый из тайных книг. Возница только им щелкал, как лошади начинали нестись, словно сумасшедшие. Ко мне в мастерскую очередь образовалась, вперед на многие месяцы. Я взял помощника, потом двух. Они делали основную часть работы, я только доводил почти готовые кнуты. По вечерам, когда помощники расходились по домам, запирал дверь и вшивал камеи.

Деньги у меня завелись, много денег. Девать их мне было некуда, поэтому они собирались и собирались. Вместе с деньгами начали появляться и предложения от сватов. Предлагали мне не ахти каких девушек, но предлагали. Только я хорошо понимал, что не я им нужен, а мои деньги, достаток. Девушка, которая из-за денег готова выйти за урода… к чему мне такая жена?

В какой-то момент я осознал, что среди людей меня ничего не ждет. Простые евреи стали мне противны и неинтересны. А ученых я ненавидел лютой ненавистью. За высокомерие. За бесчувственность. За мою растоптанную судьбу. Ох, с каким бы удовольствием я отомстил бы этим зазнайкам. Но как?

И однажды меня осенило: нужно стать демоном. Не человеком на службе у демонов, а самим демоном. Уйти из этого мира, перебраться через реку. Не один день я провел над книгами в поисках лазейки, но ничего не нашел. Были истории о том, как человек становился слугой демона, колесницей его желаний, но нигде и никогда не упоминалась возможность стать другим.

«Не может быть, – думал я, – чтобы эта дверь была закрыта».

Увы, ни книжные раскопки, ни осторожные расспросы не дали результата. Это знание было плотно укрыто от посторонних взоров. Да-да, именно так, ведь речь шла о величайшей тайне, о переходе из одной духовной сущности в другую. Ответ почти наверняка был в тех самых книгах, просто надо было сообразить, как его оттуда извлечь.

Наш разум устроен так: задумываясь о каком-нибудь вопросе, мы невольно очерчиваем круг своего внимания. В то, что находится внутри этого круга, мы вникаем глубоко, проникая в самую суть. Находящееся вне его иногда просто не замечаем.

Постижение становится прерывистым, мы воспринимаем реальность отрывками, теряя связь между понятиями, расположенными внутри и снаружи круга. Это тупик, выбраться из которого в одиночку невозможно. Нужен ведущий, человек, уже прошедший по этому пути и способный показать, как увязать между собой отрывки понимания.

Итак, требовался учитель. Человек, умеющий отыскать знание о демонах на страницах книг и знающий, как установить с ними связь. Издревле эта мудрость была на Востоке, у еврейских мудрецов Вавилона. Такого рода учителя наверняка до сих пор существовали среди сефардских хранителей тайного знания, скрываясь от любопытных глаз в удаленных уголках Междуречья. Но ехать так далеко мне не хотелось.

Я попробовал отыскать ведущего поблизости и, перебрав все доступные варианты, понял, что в Польше его не найти. Добраться до Вавилона стоило невероятного, почти невозможного труда, зато Турция была сравнительно рядом, и жили в ней те же сефарды, близкие к тайне. Не зря Шабтай Цви в конце своих дней перебрался в Стамбул. Счастье надо было искать в столице Османов.

Так я оказался в Стамбуле. Около года прожил у турецкого еврея, тоже шорника. Работал за стол и крышу. Обирал он меня нещадно, я же видел, сколько ему платили за мою работу. Впрочем, он и не стеснялся, хорошо понимая, что идти мне некуда. Но зато спустя десять месяцев я уже вполне изъяснялся по-турецки и неплохо стал понимать, что к чему.

Двери, разумеется, и тут были плотно затворены. Но все-таки не так глухо, как в Польше, запах просачивался. Я узнал, что в самом сердце Анатолийских гор есть небольшая деревенька, где евреи живут по законам тайного знания. Каким законам, где она находится – никто не мог сказать. Но этого мне хватило, чтобы отправиться в горы.

Год я искал тайных евреев. Преодолел сотни миль горных дорог. Ночевал у обочины, разводил костерок, ужинал и ложился возле огня. Верх, вниз, верх, вниз – и ничего. И ничего, ни малейшего намека. То ли эти тайные евреи хорошо запрятались, то ли истории о них придумали от безделья праздные люди. Кроме мусульманских деревушек, в горах Турции ничего не было.