Он летает под аплодисменты

Басби вошел. В большой комнате с простой, но добротной конторской мебелью перед широким столом сидела фрау Дагмар – рослая костлявая дама немецкого типа, слегка смахивающая на лошадь. Впалые щеки. Высокие скулы. Тщательно подведенные глаза полуприкрыты. Коротко остриженные светлые волосы разделены на косой пробор. Мужской деловой костюм с очень широкими брюками. Белая мужская сорочка сколота у ворота камеей из оникса. В углу рта у фрау Дагмар дымилась папироска. На Басби она смотрела выжидательно и зазывно одновременно. Он подошел ближе и наклонился, чтобы поцеловать ей руку, но та руки не подала.

– Были ранены? – спросила она с придыханием, кивая на ногу Басби.

– О! – сказал он. – Восхищен. Однако пусть прошлое уступит место будущему. Я не гожусь в предсказатели, но кое-что и мне стало известно. Одному мужчине грозит неминуемая гибель, если он останется в связи с некой дамой. К примеру, он может погибнуть в автомобильной катастрофе или разбиться на авиалете, что с ним, кстати, уже почти случилось. Если дама хочет, чтобы ее друг остался жив, она должна отказаться от него. Их линии судеб не совпадают. Лучше им вообще не находиться рядом. Дама, конечно, не глупа, но у нее есть причуды. Она очень доверчива. Ее легко убедить, особенно тем, кто делает это профессионально.

– Имя дамы? – выдохнула фрау Дагмар и глубоко затянулась.

Басби придвинул к себе лист бумаги и написал имя Лидии. Фрау кивнула. Басби чиркнул спичкой и поджег листок.

– Ее друг? – спросила фрау.

– Обойдемся без имен, – улыбнулся Басби. – Скажем так: внешне он слегка напоминает меня.

– Вознаграждение?

Басби вытащил несколько крупных купюр. Подумал и прибавил еще парочку.

– Дама обычно приходит по вторникам, – сказала фрау Дагмар, удовлетворенно кивая и пряча деньги в ящик стола. – Если не случается чего-то экстраординарного.

Басби кивнул.

– Откуда вы узнали о ранении?

– Вы – известная в городе персона, – усмехнулась фрау.

– Конспирация не удалась! – расхохотался Басби и вышел.

Это произошло несколько дней назад. И вот – результат. Лидия с испуганным лицом бросилась от него наутек. Басби стало ее жалко. Так жалко, что он уже сделал было шаг, чтобы ее догнать, но… в голове вспыхнул сигнал тревоги, а перед глазами встало ее письмо. Пережитый недавно ужас сдавил горло. Останови он ее сейчас и – приговор подписан. Он не сладит с ней. Придется следовать ее болезненным фантазиям.

– Ну, повеселили! Повеселили! – загудело у Басби над ухом. На него надвигался Макс Чебышев с Вяцловским и Бумблисом в кильватере. Макс хохотал, приплясывал, с губ его срывались странные звуки, отдаленно напоминающие басовитое жирное мяуканье. – Как прекрасно – вновь почувствовать себя наивным ребенком! Коллеги тоже в восторге!

– Где же ваша сестра? – спросил Басби, по очереди пожимая руки всем троим. – Я надеялся ее увидеть.

– В Москве. Укатила вчера утром на симпозиум по дыхательным функциям дельфинов. Впрочем, вряд ли она вернется раньше осени. Диссертация…

Макс не успел договорить. К Басби пробился Алексей Никитич. За ним следовал экзотического вида дородный господин в бухарском халате, подпоясанном шелковым кушаком, с тюбетейкой на голове и тростью с бронзовым набалдашником в руках. Господин вышагивал важно, отводя трость в сторону и выпячивая пухлую грудь. Алексей Никитич прильнул к Басби.

– Спасибо, голубчик! Уважил старика, – плакал он. – Позвольте представить…

Пухлый господин выступил вперед.

– Продюсер художественных инноваций Евграф Анатольев к вашим услугам. Слухи о ваших сценических экспериментах, господин Визг, достигли обеих столиц. Прибыл специально, чтобы своими глазами лицезреть плоды ваших фантазий. Скажу коротко. Поражен. Восхищен. Танец мусорных ведерок во втором акте смелостью хореографического решения вызывает буквально оторопь. Ариетка умывальника прелестна. Сколько девушек вы задействуете в кордебалете? Кто заведует сценической машинерией?

Вопросы сыпались изо рта пухлого господина со скоростью пулеметной очереди. Алексей Никитич размахивал руками.

– Прошу ко мне в кабинет, господа! Там удобней будет переговорить.

В кабинете были распахнуты окна. Только что прошла гроза, и легкий влажный ветерок раздувал простые полотняные занавески. На маленьком столике были приготовлены графин с коньяком и три бокала, и свет от настольной лампы разбегался искрами по их хрустальным граням.

Гость сразу уселся в глубокое кожаное кресло и сунул в рот сигару. Басби оседлал стул и принялся с любопытством разглядывать пухлую особу. Евграф Анатольев в своей тюбетейке выглядел комично, однако была в нем и некая авантажность. Во всяком случае, себя он явно ощущал исключительно важной персоной. Закурив и поболтав в бокале коньяк, Анатольев продолжил разглагольствовать: