Он летает под аплодисменты

– Он многим берет. Талант. – Лидия увлекала своих спутников в глубину зала, в голове и стучало, и пело одновременно, каблучки туфель отбивали неизвестный ритм, и ее несло на авансцену, которая, кажется, уходила далеко в море. Черные волны вместо темноты зрительного зала. – Пойдемте, пойдемте! Его как-то представляли мне на студии, – продолжала она болтать, сияя глазами и улыбаясь своей новой, как бы изучающей и одновременно недоверчивой улыбкой.

Он был уже близко. Широкие плечи. Завитки волос на загорелой шее. Поворот головы. Его – и больше никого! – обескураживающая улыбка.

– Господин Визг, прошу прощения, что отвлекаю. На правах местной жительницы хотела бы представить вас… – Лидии казалось, что от нее остался только голос, а тело лежит в обмороке у черного дерева дверей, что отделяют ресторацию от игорного зала. Тело лежит в обмороке, а дух проявляет опрометчивые чудеса храбости. – Знакомьтесь – господин Мышьяков, управляющий петербургским и северо-западными отделениями банка «Русь-кредит». Мой муж, Збигнев Збарски, управляющий крымским и южными филиалами банка, – она готовилась произнести длинный путаный монолог о том, что деньги – тоже актеры, ведь они всегда на сцене, всегда персонажи, но Збышек воспользовался паузой и перебил ее.

– Знакомство с вами – большая честь, господин Визг! Конечно, мы были на вашем спектакле и получили по-детски безмерное удовольствие! – забубнил ни с того ни с сего обычно не очень словоохотливый Збышек. – Сколько энергии! Фантазии!

Басби широко улыбался, кланялся. Краем глаза он выразил одобрение смелости Лидии, чем снизил ее напор, и теперь она с трудом скрывала растерянность. Будто закончился завод у куклы: губы еще автоматически раздвигались в улыбке, но холеные белые руки уже почти застыли.

Мышьяков не удержался и снова заговорил о кордебалете, Басби перевел разговор на цифры и числа, а потом на карты. Тут кто-то окликнул Мышьякова.

– Милая? – вопросительно проговорил Збышек, а большой, с медвежьими повадками друг-банкир уже тащил его к столу, где сидела знакомая компания.

– Збигнев Станиславович, вы обещали быть моим советчиком. Лидия Павловна, простите нас.

Лидия кивала. Басби скользил взглядом по ее прическе, открытой шее, линии груди. Ей вдруг почудилось, что платье – еще недавно оно было маловато, а сегодня оказалось в самый раз – слишком обтягивающее, нескромное, надо послать за шалью.

– Нам надо поговорить, – прошептала она. Басби усмехнулся и слегка пожал плечами. Лидия огляделась. Боже мой, как же поговорить? Где? – Мне нужен воздух, – пробормотала она и скользнула в сторону балкона, отделенного от зала тяжелой портьерой.

Басби окинул взглядом зал. Судьба, как обычно, ему улыбнулась: из бара, устроенного в подвале, поднялась развеселая компания – хохотали, танцевали – и явила собой живую ширму, которая полностью скрыла парочку от игроков. Госпожа Збарски сегодня держится молодцом. Может быть, предпринять нечто возмутительное? Басби беспечно улыбнулся и тоже шагнул за портьеру. На него дохнул влажным воздухом и запахом моря вечер. Почему бы и нет? Немножко лукавого наслаждения прямо здесь, над снующими без цели волнами. В конце концов, он ко многому ее приучил. Кстати, она действительно неплохая актриса – его покорная любовница и непохожая на нее забияка, серебрящаяся на фоне черного неба. Он наклонился и поцеловал ее в шею.

Лидия повернулась – лицо ее было искажено злобой. Она едва сдерживалась, чтобы не наброситься на Басби с кулаками. Да как он смеет!

– Что вы себе позволяете! Ведете себя, как в дурной фильме. Тоже мне – Рудольфо Валентино! Вы не явились на свидание, не предупредили меня, а теперь!.. Хотите скандала? Мне все равно! Я… я скажу, что вы меня преследовали! Разве это возможно – не явиться! Вы хоть понимаете, что я пережила? Но самое ужасное – вы даже не соизволили поздороваться со мной в театре! Мне не нужны ваши объяснения, но чувство приличия, надеюсь, вам знакомо? – Серебристая пыль, кажется, опала с ее платья, а лицо, еще недавно задумчивое и томное, превратилось в маску и казалось почти уродливым.