Он и она минус он и она

– Естественно. Но это… Дай Бог, чтобы вы никогда не узнали, что это за напасть и на какое время обезболивающие способны дать иллюзию здоровья. По большому счету Лукьянову следовало изучать в лабораториях, дабы понять, откуда силы берутся – сколько диссертаций было бы написано… К счастью, у нас не заведено делать из людей подопытных кроликов, иначе идея получила бы перекос в опасную сторону. Может, все дело в болевом пороге? У кого-то он низкий, а у кого-то высокий, хотя… лично я в такую теорию не верю, ибо не сталкивалась с ней. Когда ее уговаривали лечь в больницу, Татьяна категорически отказывалась и говорила… именно в шутливой форме, что умрет на бегу, а не в больничной палате, наблюдая за страданиями других. Жаль ее. Подобные люди, случается, заставляют себя выздороветь – тоже феномен в нашей практике, но уже не редкий в отличие от Лукьяновой.

М-да, как личность Лукьянова, конечно, занимательная, заслуживает изумления с восхищением, но это и все. Попрощавшись и поблагодарив Мурову, Павел шел к машине, рассуждая про себя о Татьяне Лукьяновой, ему тоже жаль эту невероятной силы женщину. Жаль, что не дали ей прожить тот мизерный остаток отпущенного времени, который она проходила достойно и в конце хотела умереть достойно. Поддавшись впечатлениям после посещения врача, он пообещал себе: «Из принципа доконаю это дело». Зазвонил телефон, это был Феликс.

– Слушаю тебя.

– Паша, я только что переговорил с бывшим замом Лукьяновой…

– Так, так, так… И что?

– А ты не прерывай, может, тогда и расскажу.

– Молчу, молчу. Ну?

– Она продала свой склад, Паша! Год назад продала. У нее осталось предприятие… цемент, бетон, асфальт. Зачем женщине асфальт, не знаешь?

– Кто покупатель?

– Некий Зарубин, стройматериалы – его профиль и не только, он капиталист в полном смысле этого слова. Сначала отец его занимался бизнесом, потом он подхватил эстафету, у него несколько направлений, короче, дядя серьезный.

– Ты не спросил зама, может, ей угрожали… ну, тот же Зарубин?

– Обижаешь. Продать стройматериалы было ее решением, только ее, никто не давил. Лукьянова сама просила зама найти надежного, платежеспособного и порядочного покупателя, деньги ей нужны были сразу все.

– А что, среди бизнесменов есть порядочные?

Ответом на серьезно заданный вопрос был смех Феликса:

– Я лично не встречал, так ведь по роду своей деятельности дело имею только с подонками. Полагаю, хорошие люди есть, но они не по моей части.

Наконец Павел сел в машину, захлопнул дверцу, не любит он разговаривать на улице, тем более о работе, самого раздражает, когда в общественных местах становится свидетелем чужих телефонных разговоров. Ну, вот, в салоне авто лучше слышно Феликса:

– Но у Лукьяновой было условие, которое она внесла в договор! Покупатель обязан сохранить коллектив, короче, все работники должны остаться на своих местах, кроме тех, кто захочет сам уволиться.

– Да она святая. Была.

– Нет, совсем нет. Она и крикливая, и психованная была, несправедливая тоже, но имела мужество извиняться за ошибки, а в целом, она лучше многих. Я передал тебе все со слов ее бывшего зама, сейчас он зам у Зарубина.

Павел, как обычно, откладывал в уме информацию, еще не зная, насколько она ценная, на данный момент ничего существенного не накопали.

– Эй, Паша, ты на связи? Какие будут распоряжения?

– Отвали, я думаю.

– О, Павел Игоревич, – рассмеялся Феликс, – наша контора из тебя делает человека, скоро забудешь свои интеллигентские замашки.

– Выясни адрес Зарубина, навестим его. А я подниму дело по убийству родителей Лукьяновой, может, след оттуда тянется?

– А может, все проще? Улики налицо, мотивы также.

Павел снова завесил паузу, на этот раз Феликс его не отвлекал. Да хоть миллион доказательств, но подозреваемых нужно еще найти, они никому не звонят, трубки определить невозможно – батареи вынуты, а чипов людям пока не ставят. Ну, а если точнее, Павла отталкивала поверхностная история, есть нечто в ее глубине, некий закрытый пласт, на данный момент понять не удавалось – что именно. Да, улики с мотивами, разумеется, убойный аргумент, этого достаточно, чтобы предъявить сразу обвинение, да что-то не хочется, не пускает некая сила, одно из названий которой – логика. Однако противоречия в тех же уликах должны стать прозрачными, то есть их надо как-то объяснить, с этим пока проблемы, так что свое решение Терехов твердо озвучил:

– Адрес Зарубина выясняй. Жду.

Шагая по улице, Ирэна прислушивалась…

…к звукам из смартфона, но стервь Лялька не включила громкую связь, хотя на улице никого, вдобавок отвечала непонятно: да… нет… не знаю… неужели! От этих слов в жар бросало, а воспоминание о Лабухе в холод, из-за этих бросков вспотела. Ирэна забегала с разных сторон, сзади пристраивалась, чтобы послушать, все равно ничего не улавливала, одно бу-бу-бу. А позвонила звезда куплетов и танцулек, сама королева чардаша Горлинская, и Лялька, слушая ее щебет, в лице поменялась. Как только она, топая рядом с трагической физиономией, опустила руку с трубкой, Ирэна забросала ее вопросами: