– Потише, а то оглохну, – осадила ее Ирэна. – Извиняйте, мадам, что помешала вашему безмерному счастью, но это срочно.
– Ну, что тебе, что? Говори!
– Я только что телик смотрела, там показали… – Имя произнесла с придыханием: – Лабуха!
– И что? – рявкнула в трубку Ляля. – Чего ты пристала ко мне со своим Лабухом? До завтра не могла потерпеть?
– Не могла! – в ответ рявкнула Ирэна. – Потому что он… мне показалось… он… кажется, мертвый! Поняла?
Пауза. Еще бы. Это уже не шуточки, видимо до великой модельерши дошло, что беспокойство Ирэны не на пустом месте возникло.
– Что значит, кажется? – вымолвила дрожащее слово Лялька, выдав свой испуг. – Ты не поняла? Так он мертвый или… или…
– Похоже, мертвый, – сказала Ирэна. – Одну рожу показали крупняком на весь экран, глаза такие… то ли пьяные, то ли сонные… Как тут поймешь?
– Боже, она даже объяснить толком не умеет. – Это Лялька про Ирэну высказалась. – А почему его, «похоже, мертвого», показывали?
– Я не с самого начала смотрела, услышала только, что… это… ну, чтобы родственники или знакомые откликнулись, если узнали его.
– Наверное, его нашли на улице, – предположила Ляля, дальше рассуждала, будто уговаривая кого-то, себя, что ли? – У нас всегда показывают в криминальных новостях найденных людей без сознания или мертвых, или… убитых. Показывают, если на бомжей не похожи, бомжи… они никому не неинтересны. А Лабух при всей помятости одет, как обычно, на бомжа не тянет.
– Убитых, говоришь? – заострила внимание Ирэна. – Убитых?
– Да, убитых тоже… А ты что подумала?!
Ирэна стянула с головы полотенце и потирала лоб ладонью, а пальчики-то задрожали, да и в теле противно-мелкое дрожание почувствовала – с чего бы это? Сглотнув сухой ком, царапнувший горло, она с трудом выговорила:
– Я подумала… тоже… что и ты. Лабуха… О, нет, не могу выговорить. Блин! Он был единственной моей защитой. Твоей, кстати, тоже.
– Прекрати паниковать! Мы не знаем, что на самом деле произошло с ним… Да, Аристарх?.. Я сейчас… – громко крикнула Ляля, наверное, Арик позвал ненаглядную в койку. – Ирэна, ты уверена, что показали Лабуха?
– Еще бы!
– Я постараюсь узнать, что с ним.
– Как ты узнаешь?
– Пока не знаю. Придумаю. Все, заканчиваем, не могу больше говорить, и так торчу в ванной полчаса.
Гудки. Ирэна нажала на отбой, очутившись в тишине, вздохнула:
– А я уверена, что его пришили. И меня приходил взломщик… Ой, мамочка… И что теперь делать? Уф, выпить бы, но у костлявой портнихи ничего из спиртного нет! А зря, ей бы не помешало принимать стопку за ради аппетита.
Лечащий врач Лукьяновой приняла Терехова…
…спокойно, без какого бы то ни было удивления, наверно решила, что он один из онкобольных, воспользовавшийся своим положением следователя. Мурова считается одним из лучших специалистов в данной области, потому понимала людей, которые проявляют чудеса изобретательности, лишь бы попасть на прием к ней. Узнав истинную причину, выразила одним словом свое отношение к убийству пациентки, но без каких-либо оттенков в интонации:
– Жаль.
Со стороны может показаться, она черствая, но человек, который каждый день видит отчаяние, боль, смерть, безнадежность, вероятно, такой человек скуп на эмоции, он подсознательно бережет себя.
– А как муж отнесся к болезни Татьяны? – поинтересовался Павел.
– Понятия не имею. Я не вникаю в семейные обстоятельства пациентов, это невозможно, мне отпущено определенное время, чтобы решить с больным основные вопросы. Правда, иногда они сами рассказывают о своем положении в семье, но я не психоаналитик, в этом плане могу дать только один совет: убирайте из своей жизни все, что приводит к стрессу. Муж-жена тираны? Уходите. Дети доводят – пинка им под пятую точку, пусть учатся самостоятельно решать свои проблемы. Даже здоровому человеку нужно находиться в комфортном психологическом климате, а больному просто необходимо.
– Значит, она не жаловалась… на мужа, к примеру?
– Никогда.
– А на работу? Может, иногда прорывались у нее негативные высказывания, например, в виде шутки? Лукьянова занималась бизнесом, это нелегкое дело.
– Не помню таких моментов.
– А сама она какое впечатление производила?
– Приветливая, абсолютно со всеми вежлива, аккуратная, никогда не жаловалась ни на что, стойко приняла свою болезнь.
– Кстати о болезни, – вспомнил Павел. – Наш эксперт был крайне удивлен, что Лукьянова на той стадии, которую он обнаружил, вела активный образ жизни: ходила, работала, принимала гостей.
Мурова задумалась, перебирая механически карандаши с ручками, а когда продолжила, в ее голосе отчетливо слышалась неуверенность:
– Не знаю, как объяснить этот феномен. Она всех поражала, никто не понимал, как удается ей жить с болями.
– Но она же получала обезболивающие?