Омар Хайям

У Мухаммада было теперь всего тысяча сто всадников и пятьсот пехотинцев. Под знаменами Беркьярука собралось пятнадцать тысяч всадников. Осада продлилась до ноября, в городе съели всех лошадей и верблюдов. Аль-Хусайни отмечает: «Мухаммад испытал в этом городе большие беды». Однако ему все же удалось выбраться из осажденного города с небольшим отрядом и бежать.

После очередного поражения Мухаммада был заключен договор, который формально закрепил разделение государства. Кроме Азербайджана и Северной Армении Мухаммад получил еще Месопотамию с Мосулом и Сирию, а также верховенство над Санджаром, которому был отдан весь Хорасан. Таким образом, Беркьярук удержал за собой лишь территорию страны от Багдада и Басры до границы Джурджана также с полными правами верховной власти. Такой невыгодный для Беркьярука мир был обусловлен двумя причинами: истощением его финансовых ресурсов и начавшейся у него чахоткой.

В результате пятилетней ожесточенной внутренней войны Иран и Ирак оказались в состоянии страшнейшей разрухи. Поскольку города, населенные пункты и целые провинции часто переходили из рук в руки, население подвергалось непрерывным грабежам. Воюющие армии подчистую вывозили продовольствие, безжалостно обрекая на голодную смерть целые округа. Историки пишут, что в этот период в целом ряде провинций случаи каннибализма не были редкостью.

Опустошение и разорение привели к резкому росту напряженности в обществе. Неуклонно расширялось в этот период исмаилитское движение. В 1099–1100 годах войска Хасана Саббаха без боя овладели крепостью Гирдкух близ Дамгана. Здесь проходили важные караванные пути. Исмаилитская ересь проникла вскоре и в самое сердце государства — ее столицу Исфахан. Деятельностью исмаилитов в этом городе руководил сын Абд аль-Малика Атташа — Ахмед. «У этого Абд аль-Малика Атташа был сын по имени Ахмед. Во времена своего отца он занимался торговлей холстом. Он заявлял, что мазхаб и веру отца отрицает и от него отрекается. Когда его отец бежал, его по этой причине не разыскивали», — сообщает Равенди. Это один из примеров приема «та-кийа» — когда исмаилит в случае опасности скрывает свои истинные убеждения и даже открыто от них отрекается.

В городах Хорасана и Ирака усилились ожесточенные вооруженные столкновения между представителями различных мазхабов и сект. Все чаще стали происходить под религиозными лозунгами кровопролитные бои между различными племенами, этническими группами. XI век вообще оказался небывало обильным в исламском мире на формально религиозные распри, которые часто служили лишь лицемерной ширмой борьбе за вполне конкретные материальные богатства и блага. Но последнее десятилетие в этом отношении выдалось особенно значительным.

Всюду, во всех слоях деградирующего мусульманского социума царила атмосфера ожесточения, подозрительности, неуверенности в завтрашнем дне. Как всегда бывает в периоды социальных и социально-психологических кризисов, в халифате утрачивались общепринятые ценности справедливости, дружбы, разума, добра, человеческого участия. Наблюдая за тем, что происходило вокруг, Хайям с горечью писал:

Тот, кто следует разуму, — доит быка,
Умник будет в убытке наверняка!
В наше время доходней валять дурака,
Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Встань и полную чашу налей поутру,
Не горюй о неправде, царящей в миру.
Если б в мире законом была справедливость —
Ты бы не был последним на этом пиру.

В этом мире не вырастет правды побег.
Справедливость не правила миром вовек.
Не считай, что изменишь течение жизни.
За подрубленный сук не держись, человек!

Так как разум у нас в невысокой цене,
Так как только дурак безмятежен вполне —
Утоплю-ка остаток рассудка в вине:
Может статься, судьба улыбнется и мне!

О небо, я твоим вращеньем утомлен,
К тебе без отклика возносится мой стон.
Невежд и дурней лишь ты милуешь — так знай же:
Не так уже я мудр, не так уж просвещен.

Насилие, клевета, доносы, всепроникающий страх становятся симптомами все более углубляющегося разложения общества, охватывают все группы населения.