Олдорандо (СИ)

   -- Послушай меня, -- наконец продолжил он. -- Панновал изменился с тех пор, когда я был мальчишкой и бегал босиком по его базарам. Не думай, что это обычные сетования выжившего из ума старика. Моя память столь же тверда, как и в дни юности. Я не знаю, что с нами случилось, но мира здесь больше нет. Ты сам посмотри, что творится вокруг! Все, кому не лень, возвещают грядущие перемены. Особенно этот безумный Нааб. Сейчас он заточен в Святилище, но и там проповедует свою ересь. Даже многие священники поддались ему, с пеной у рта доказывая необходимость перевоспитания и самосовершенствования. Все эти разговоры о грядущих переменах, на мой взгляд, ерунда. Хуже перемен ничего в целом свете не бывает, уж постарайся поверить бывалому торговцу. Я тоже не всю жизнь провел в лавке... Ладно, оставим это... Запомни главное -- плохи ли, хороши ли порядки Панновала -- это не нам судить. Благодаря им он стоит неизменно с начала времен, а сколько городов и племен с тех пор сгинуло не то, что без славы, но и вовсе без вести? А ведь это всё от перемен. От добра добра не ищут. Ты понимаешь, что я хочу сказать?..

   Юли опустил глаза, стараясь скрыть свои чувства. Он уже понимал, что не сможет быть торговцем и тратить свою жизнь, обирая трапперов. Ему хотелось стать солдатом в великой войне Земли и Неба. Хотелось обратить на себя внимание самого Акха. Что по сравнению с этим какие-то шкуры и деньги?..

   -- Да, понял, -- наконец солгал он.

   Киале печально покачал головой.

   -- Сомневаюсь... Ты, как и многие молодые дураки тут, наверное, думаешь, что жрецам жить легко -- ведь им не нужно зарабатывать на жизнь, они только молятся и наставляют паству. Отчасти это правда. Но пойти в святые отцы в наше время... Я бы не советовал тебе рваться в их ряды именно сейчас, и вообще не советовал бы тебе этого пути. Все эти разговоры Нааба о переменах, на мой взгляд, хуже чумы. Но даже многие священники принялись за них. Они начинают проявлять строптивость, даже пересматривать догмы, чего не бывало с незапамятных пор, и их мигом записывают в еретики, а знаешь, что делают с еретиками? Я слышал, что сейчас в Святилище одного за другим казнят священников -- еретиков и отступников, так что свободных мест у них теперь много... Именно поэтому им сейчас так нужны новички. Но знаешь что, лучше оставайся-ка у меня учеником и мирно занимайся своим делом, ведь с твоей горячностью там легко попасть в беду. А я научу тебя торговому делу. Парень ты неглупый и характер у тебя -- дай Акха каждому. Так что лет через десять, когда я умру, у тебя будет своё дело. Я завещаю тебе мой титул мастера, лавку и имущество. Понял? Я желаю тебе только добра.

   Юли не поднимал глаз от пола.

   -- Я не могу объяснить тебе, что я чувствую, Киале. В меня вселилась великая надежда. Я тоже думаю, что Панновал должен измениться. Я сам хочу стать лучше, но пока не знаю -- как.

   Вздохнув, Киале убрал руку с плеча Юли.

   -- Ну что же, парень, -- сказал он. -- Если ты так возжелал власти над сродными тварями, что и своей жизни тебе уже не жалко, то уж прошу, не считай меня больше своим другом. Мясник свинье не товарищ, знаешь ли. Но вот если тебя вздернут на дыбу за ересь, то не говори, что я тебя не предупреждал!

   Несмотря на его угрюмый тон, в голосе Киале звучало искреннее беспокойство. Юли был тронут его заботой, и, вопреки словам Киале, расстались они по-дружески. А Киале сообщил о намерениях Юли своей жене. И когда вечером он вернулся в свою комнату, на пороге появилась Туска.

   -- Для священников в нашем мире нет преград, -- сказала она. -- Когда ты будешь посвящен в сан, для тебя не останется здесь никаких запретов. Священники могут ходить здесь везде, куда им вздумается. Ты сможешь запросто бывать в Святилище. Нет, что я говорю -- ты же будешь жить там! Ты сможешь бывать даже в Твинке.

   -- Возможно, -- сухо ответил Юли. -- Если останусь жив. -- На самом деле он не знал этого.

   Она умоляюще дотронулась до его руки.

   -- Ты будешь бывать там, -- уверенно сказала Туска. -- Тогда ты сможешь узнать, что стало с моим несчастным сыном, что случилось с Усилком, жив ли мой мальчик... Скажи ему, что я всё время думаю о нем. А когда узнаешь, приходи ко мне. Я буду молиться за тебя до конца моей жизни, клянусь!

   Юли смущенно улыбнулся.

   -- Ты очень добра ко мне, Туска. Но неужели бунтари, которые желают свергнуть правителей Панновала, ничего не знают о твоём сыне?

   Туску вдруг охватил страх.

   -- Ты станешь совсем другим человеком, Юли, когда станешь священником, -- сказала она. -- Жестоким, подозрительным. Я видела, как это бывает. Поэтому я больше ничего не скажу. Я боюсь повредить остальным членам семьи.

   Юли потупил взор.

   -- Да покарай меня Акха, если я когда-нибудь причиню вам зло.

* * *

   Когда Юли снова появился у своего наставника, рядом с Сатаалом стоял офицер милиции, держа на привязи фагора.

   -- Готов ли ты пожертвовать всем, что у тебя есть, -- спросил святой отец, -- ради служения Великому Акха?

   -- Да, -- немедленно ответил Юли, -- я готов.