Олдорандо (СИ)

   Игры в честь равноденствия были захватывающими. За состязаниями в беге и метании копья последовали выступления борцов, в которых принимали участие и люди, и фагоры, причем у последних рога были спилены. Борцы уступили место лучникам. Они демонстрировали своё мастерство в стрельбе по колонии летучих мышей. Юли боялся летучих мышей, и, отбросив на время свои благочестивые мысли, стал с интересом наблюдать. Высоко над толпой потолок Рекка был унизан пушистыми тварями. Разбуженные шумом, они недовольно размахивали своими перепончатыми крыльями, издавая почти неслышные из-за своей высоты крики. Лучники выходили на арену и по очереди выпускали в летучих мышей стрелы с яркими перьями притов. К стрелам были привязаны шелковые нити -- чтобы потом просто подтягивать их, а не бегать за каждой под хохот толпы. Пораженные стрелами мыши трепеща, с шумом падали вниз и забирались меткими стрелками в качестве трофеев. Они считались деликатесом в Панновале.

   В этом состязании победила девушка в ярко-красном платье, которое плотно обхватывало её шею и свободными складками ниспадало вниз до самого пола. Натягивая лук, она тщательно прицеливалась и сбивала одну мышь за другой. Волосы у неё были длинные и темные, как и у самого Юли. Звали её Искадор. Толпа бурно приветствовала её, но никто, наверное, не радовался её победе больше, чем Юли.

   Затем были бои гладиаторов -- рабы против рабов, рабы против фагоров. Кровь и смерть заполняли арену. И всё это время, даже когда Искадор натягивала лук, изгибая свой прелестный стан, даже тогда Юли не покидало чувство радости от чудесного обретения веры. Он как должное принял наполнившую его сумятицу чувств, зная, что уже скоро она должна уступить место неколебимому спокойствию, приходящему вместе с умудренностью жизни, как рассказал ему Сатаал.

   Он вспомнил легенды, которые слышал, сидя у отцовского костра. Старики рассказывали о двух небесных часовых и о том, как люди на земле однажды страшно оскорбили Бога Небес, имя которому было Вутра. Обиженный Вутра перестал дарить земле своё тепло. С тех уже незапамятных пор небесные часовые с надеждой ждали, когда Вутра вернется, чтобы снова с любовью посмотреть на землю: может быть, люди стали вести себя лучше? И если он решит, что дело обстоит именно так и люди действительно исправились, он положит конец лютым морозам Перевала и равнины.

   Теперь, как это ни печально, Юли, скрепя сердце, признал правоту слов Сатаала. Да, он сам был просто дикарем, и дикарями был его народ. Если бы это было не так, разве его отец позволил бы фагорам утащить себя? Только такой дикарь, как Алехо, мог пойти в рабство к жалким тварям, которых просвещенные панновальцы сами превращали в рабов и убивали на потеху своим детям, как то и должно быть. Все фагоры должны быть рабами людей, а не наоборот. Да, в их сказаниях было зерно истины: Вутра действительно наслал на землю холода. Юли удостоверился в этом, когда узнал сказания Панновала и понял, что все легенды его народа -- лишь жалкое и лживое отражение величественной картины мироздания, поведанной ему наставником.

   Поскольку здесь, в Панновале, сохранился более аргументированный вариант сказания, Юли понял, что Вутра оказался просто мелким божеством, капризным божком. Но он был мстительным божком, и в небесах было много простора для его гнусных страстей. Поэтому именно из небес исходила опасность -- снег, морозы и бури. Акха же был великим земным богом, правившим в подземелье, где каждый человек чувствовал себя в безопасности от врагов и стихий. Двое небесных часовых тоже не были благосклонны к людям. Странствуя в небесах, они тем самым попадали под влияние Вутры и могли в будущем напасть на человечество, поразив его огнем и принеся неисчислимые беды.

   Заученные наизусть стихи из священного писания стали постепенно приобретать смысл. От них исходил свет истины. И Юли с удовольствием стал повторять про себя то, что раньше заучивал так неохотно, устремив при этом свой взгляд на Акха.

   Небеса вселяют напрасные надежды,

   Небеса не знают границ.

   От всех их напастей и бед

   Нас защищает скала Акха над нашими головами.

   На следующий день он со смиренным видом предстал перед Сатаалом и поведал ему о своём обращении в истинную веру.

   Против ожидания юноши, наставник встретил сиё с недоверием. Барабаня пальцами по коленям, Сатаал обратил к нему своё бледное обрюзгшее лицо с отвисшими щеками и Юли вдруг с ужасом понял, что его наставник действительно очень стар. Просто раньше горевший в глазах огонь веры молодил его, а теперь...

   -- Как ты, дикарь, мог обратиться в нашу веру? Как это выгодно для тебя, Юли! Право, я был о тебе лучшего мнения. Поистине, в эти дни ложь наводнила Панновал.

   Юли с недоумением взглянул на него. Он ожидал совсем другой реакции. Но не смутился.

   -- Акха взглянул в мои глаза, святой отец, -- твердо ответил он. -- Впервые я увидел его так отчетливо. Моё сердце открылось Богу.

   Сатаал отвернулся.