Олдорандо (СИ)

   -- Но что всё это значит? Как я могу учить то, что не понимаю? -- в отчаянии спросил Юли.

   -- Сын мой, -- сурово изрек святой отец, -- разве ты ещё не понял главного? Кто жаждет, тот сподобится! Ну, давай повторим ещё раз...

* * *

   Вроде бы, теперь его дела устроились как нельзя лучше и юноша уже успел привыкнуть даже с длинным беседам со святым отцом, но, совершенно неожиданно, он потерял покой. Казалось, сам этот темный город довлел над своим новым обитателем, обступал его со всех сторон густыми тенями, стискивал его сердце и душу, придавливал тяжестью туманов. Его мертвая мать стала являться к нему во сне, и кровь струилась у неё изо рта. Каждый раз Юли вскрикивал, просыпаясь от ужаса, и затем долго лежал неподвижно на своей кровати, устремив невидящий взор в далекий потолок. Над ним больше не было террас и ему начинало казаться, что каменный свод простерся очень высоко над ним. Словно небо.

   По ночам, когда лампы жгли меньше и воздух в Вакке был относительно чист, он мог увидеть прицепившихся к своду летучих мышей, которые, как и крысы, кишели повсюду в Панновале, неровные морщины неровно высеченной скалы и зловеще свисающие сталактиты. Он вспоминал отца, которого не смог спасти, больную мать, которую предал ради безумной мечты, младшую сестру, которая видела в нем главного защитника. Однажды в такую минуту он вдруг осознал, что и сам угодил в западню. И тогда им овладело страстное желание вырваться из этой подземной могилы, в которую он сам себя загнал, на волю, под чистый свет небес. Он мог это сделать, но ему некуда было идти. Он не сомневался, что вся его семья уже стала прахом истории. Всё было непросто в этом мире.

   Наконец, охваченный среди ночи отчаянием, он поплелся за утешением в дом Киале. Тот рассердился, когда Юли нарушил его сон, но Туска нежно заговорила с ним, как с сыном, поглаживая ему руку.

   Затем она тихо заплакала и сказала, что у неё тоже был сын одного возраста с Юли, по имени Усилк. Он был честным и хорошим парнем, но милиция схватила его за преступление, которого -- это она знала точно -- он никогда не совершал. С тех пор каждую ночь она думала о нем. Его бросили в одно из самых страшных мест в Панновале -- в застенки Твинка под Святилищем, под надзор жестоких фагоров, и она уже не надеялась увидеть его вновь.

   -- Ваша милиция и священники очень несправедливы, -- со вздохом отозвался Юли. -- Мой народ часто жил впроголодь, но все мы были равны, все вместе, и потому стойко переносили все тяготы жизни, а не прятались от неё в щелях скалы, как насекомые. Мне не нравится ваша милиция и святые отцы. Зачем они ищут врагов среди своих же?

   Туска помолчала.

   -- В Панновале тоже есть люди, -- вдруг решилась она, -- мужчины и женщины, которые не хотят всю жизнь изучать никчемное священное писание. Они мечтают о свержении власти нечестивых правителей и лживых святош. Но если мы уничтожим жреческую гильдию, Акха уничтожит нас!

   Юли напрягся, пристально вглядываясь в её лицо. Такое вольномыслие было откровением для него.

   -- Так значит Усилка арестовали потому, -- тихо спросил он, -- что он хотел свергнуть власть вашего бога?

   Едва слышным голосом она прошептала, крепко держа его за руку.

   -- Ты не должен больше задавать таких вопросов, а то сам попадешь в беду. В моем Усилке всегда жил бунтарь. Может быть поэтому он связался с дурными людьми...

   -- Ну, хватит болтать! -- вдруг крикнул Киале. -- Женщина, отправляйся в постель. А ты иди в свою, Юли, и больше не смей врываться к нам посреди ночи!

   Этот ночной разговор не шел из головы Юли. Обо всем этом он думал и днем, во время своих занятий с Сатаалом. Он понял, как опасна здесь может быть откровенность. Именно поэтому внешне он держался теперь с подчеркнутым почтением и священник это оценил.

   -- А ведь ты совсем не дурак, хотя и дикарь, -- однажды сказал ему Сатаал. -- Но это мы быстро исправим. Пожалуй, тебе не повредят даже знания, которые не внесены в обязательный курс обучения. Ты уже знаешь, что Акха является богом земли и подземелья. Возможно, и ты поймешь, как живет земля и мы все в её жилах. Эти жилы земли называются октавы -- и ни один человек не будет ни здоров, ни счастлив, если он не живет в своей собственной земной октаве. Познание своей октавы является величайшим откровением для человека. Шаг за шагом по ступеням знания, это откровение придет и к тебе, Юли. Тогда... Кто знает, быть может, если ты будешь прилежно учиться, и ты тоже когда-нибудь станешь священником и будешь служить богу Акха. Но для этого необходимо учиться, учиться и ещё раз учиться!

   Юли помалкивал. Ему не нужно было никакого особого внимания со стороны Акха. Вся жизнь в Панновале с его вечной теснотой и мраком была для него теперь мучением. Он не мог поверить, что мечтал попасть сюда.