Октябрь, который ноябрь

По летнему послеполуденному времени двор замка был пуст — жарковато, личный состав сам собой в сиесту выпадает. Ну, дни длинные, все само собой успевается, кроме того упущенного, что осенью вдруг возникнет и мы подхватимся как ошпаренные. Впрочем, периодическая ошпаренность — есть главный признак организационной жизнедеятельности.

Катрин вздохнула и вышла за ворота. Андрей — друг дома и вообще хороший человек. Но его внезапное явление наверняка несет новости, а внезапные новости — едва ли хорошие новости. Впрочем, будем надеяться на лучшее.

Хозяйка Медвежьей сидела на перилах моста и смотрела, как сквозь марево на дороге приближается знакомая фигура. Гм, душновато сегодня.

— Привет! Запарился?

— Вы бы замки пониже к реке ставили, — проворчал визитер, пожимая руку старой знакомой. — Уф! Как у вас? Все в порядке? Близнецы стажируются?

— По последним данным, пытаются превозмочь странную систему либерально-цивилизованного образования. С переменным успехом. В остальном, все в порядке. А, еще наша мелкая внезапно научилась плавать. А у вас-то как?

— Если лично у нас, то неплохо. Помидоры уже вызрели, от Мариэтты ваш элитный поросенок удрал, уж недели две бегает вокруг усадьбы, в руки не дается, устрашающе визжит вечерами. Ждем, когда клыки отрастит, будет у нас Секач-охрана. В общем, нормально. Вот в остальном… Короче, не вели казнить, Катерина Георгиевна, принес почту, новости не то что плохие, но неоднозначные.

— Это уж как водится.

Андрей передал казенного вида пакет, качнул вторым, потолще:

— Тут второстепенное, терпит.

— Ты спешишь или зайдешь, дух переведешь? — спросила Леди, с тоской глядя на машинописное «Мезиной Екатерине Георгиевне, лично в руки».

— Зайду и даже чего-то выпью. Ответа подожду. Вы не спешите, там осмысление требуется. Рад видеть, Флоранс!

Вторая хозяйка «Двух лап» стояла в воротах — безупречно свежая, словно и не дремала только что в детской.

— Добрый день, Андрей. Зайдешь?

— Всегда приятно у вас побывать, вот только почта сегодня сомнительная. Извини, пожалуйста, — пробормотал гонец. — Слушайте, налейте пива, а?

Посланник остался в каминном зале, потягивать прохладное пиво и беседовать с Энгусом-управляющим о правильных способах починки частокола — теме довольно скучной, если только ты не по горло занятый дипломат и консул, которому переночевать и повозиться в родной усадьбе — уже счастье.

— Даже не хочу угадывать, что там, — призналась Фло, наблюдая, как взрезается плотный конверт.

— Что тут угадывать? Вид официальный, печать очевидная, серпасто-молоткастая, а из Союза нам только один человек пишет, хорошо, что не часто. Раз вспомнил, да еще срочно, следовательно, нужны мы. Зачем, это, конечно, вопрос. Но войны там определенно нет, ты же знаешь. Не волнуйся, пожалуйста.

— Товарищ Попутный, он вообще не военный. Поэтому всегда на войне, пусть и тихой, шпионской, — напомнила Флоранс.

— Он уже политик куда больше, чем контрразведчик. Да и не в КГБ же он меня зовет, в самом деле. Там профи хватает.

Бумага мелованная, хорошая, министерская…

«Драгоценная и незабвенная моя, Катерина Георгиевна!

Рад, что судьба дала повод лишний раз напомнить о себе вашему давешнему другу, почитателю и поклоннику. Ежедневно вспоминая времена давние, романтичные, смаргиваю слезы и даю себе слово непременно закончить либретто «Степного поезда». Впрочем, к сути дела…»

— Ой, обычно Витюша на страницу троллинг разводит, — занервничала хозяйка Медвежьей. — Раз так лаконично, точно что-то серьезное стряслось.

«…Возникли серьезные проблемы. Не у нас, а в соседней «кальке». Есть веские основания полагать, что это пробный заход и следующие на очереди уже мы. По понятным причинам, интерес к нам со стороны зарубежных «партнеров» только нарастает. Наверняка, ты причины понимаешь, как и то, что даже отголоски коррекции соседней «кальки» на нас могут воздействовать неслабо…»

— Это что ж там такое заваривают?! — застонала Катрин.

«…Вмешались в октябрь-1917. По-видимому, работают две группы, не связанные друг с другом. Воздействие резкое, топорное, методы пакостные и, я бы сказал, любительские. Убиты Калинин, Каменев, несколько иных весьма значимых, хотя и незнаменитых лиц. Цель коррекции неясна — похоже, работают против всех, пытаясь свести ситуацию к полнейшему хаосу…»

— Но там же и так революция, следовательно… — прошептала побледневшая Флоранс.

— Ну да, он так и пишет:

…«делают из хаоса хаос в квадрате — и эта бессмысленность пугает. Если только не допустить мыслишки, что операция направлена конкретно против скромных нас и собственно политические результаты инициаторов не волнуют».

Катрин опустила письмо:

— Витюша допускает, что начата пробная контригра. Он у себя осторожно ведет ситуацию к решительной коррекции в 1973-м, а противник вмешается много раньше и обрушит конструкцию. Вообще-то, такого не должно быть, вектор обязан выпрямиться, но… Черт его знает, что из такого буйного эксперимента выйдет.

— Ваши эксперименты в «кальках» — наиглупейшее занятие, из выдуманных человечеством, — ледяным тоном напомнила Фло.