Октябрь, который ноябрь

На плечиках вешалки висела черная кожаная куртка, под ней угадывалась белоснежная блузка, укороченная юбка и отглаженная кумачовая косынка.

— А мы не опережаем время? — вяло запротестовала шпионка.

— Не капризничай, — завотделом вскинула утомленный, но лучезарный взгляд от ленты телеграммы. — Кожаки уже носят, хотя и в малых масштабах. Склады мы еще не оприходовали, но…

— Я про длину юбки…

— Тут каждая минута на счету, а она вдруг проявляет модистские склонности, — возмутилась оборотень. — Чай пей и кати на Дворцовую. Можешь хоть в неглиже, так даже доходчивее выйдет.

Получив инструкции и усиление в виде товарища Дугова, шпионка отправилась на переговоры. К счастью, «лорин» был свободен, докатили с удобствами. Анархист остался на первом этаже пропагандировать-препираться с адъютантами, Катрин прошла к генералу…

… - Мне этот план напоминает дурную оперетку, — молвил Полковников, докуривая очередную папиросу. — Признаться, я не в восторге от данного жанра.

— Жанр сомнительный, но всяко лучше военной драмы, — вздохнула Катрин…

В Генштаб пришлось ездить еще дважды. Заодно Катрин отвезла личное послание министру-председателю. К Керенскому не пустили, пакет принял изнуренный адъютант.

— Послушайте, госпожа Мезина, это вообще не в какие ворота… — беспомощно бормотал молоденький поручик. — Пусть штаб Округа и лично генерал склонен полностью поддерживать авантюрный план Смольного, но это не дает вам никакого права столь нагло диктовать условия…

— Это я диктую?! — изумилась Катрин. — Меня саму как ту сидорову козу, хворостиной…

— Я понимаю, понимаю. Претензии не к вам лично, Екатерина Георгиевна. Но нужен компромисс…

… - Компромисс им… да эти шмондючьи компромиссы нас окончательно скомпрометируют, — негодовала завотделом, энергично жуя кончик карандаша. — И как извольте видеть, я должна это требование представить?! Ладно, пойду к Якову Михайловичу, Лева и товарищ Чудновский там должны быть…

— Иди, — одобрила Катрин. — И канцтовары не грызи, зубы попортишь.

— Знаю я, о чьих зубах ты заботишься. Но я, между прочим, своими грызу, не иллюзорными.

— Зубищи завотделом тоже весьма ценны делу революции.

— Кажется, я не выдержу, — пробормотала оборотень. — Нет, я представляла, что будет тяжеловато, но тут размах… Одной наживки двадцать эшелонов требуется.

Впрочем, мужественная завотделом тут же собралась и унеслась к руководителям ВРК. А Катрин вновь покатила на Дворцовую.

… - Я полагал, что мы достигли дна, но этак еще глупее получается, — мрачно резюмировал Полковников.

— Что делать, церковники и ВИКЖЕЛЬ выставляют как непременное условие. В Смольном проявляют добрую волю, идут навстречу, и… Ну, вы поняли.

— Нет, я не понял. Будем считать, что я вообще об этом ничего не знаю. Передайте адъютантам, пусть предупредят посты.

— Передам. Слушайте, Петр Георгиевич, давайте не будем больше курить? У меня уже голова кружится.

Полковников подошел к огромному окну, распахнул форточку.

— Екатерина Георгиевна, нескромный, зато прямой вопрос позволите?

— Куда же деваться, не убегу же, хромоногая.

— Там, у церкви святой Анны, действительно были немцы?

— Не знаю. Вроде бы все сходится, но живым никого не взяли, исчерпывающих доказательств пока не имеем. Надо бы дожать дело, но сейчас… Не до этого сейчас.

— Благодарю за откровенность. Полагаю, и нам, и вам, и даже для ВРК было бы лучше, чтобы это оказались именно германцы.

— Понимаю. Что ж, Петр Георгиевич, я, пожалуй, поеду.

— Вам бы в госпиталь. Едва ходите. Трещина в кости, отслоится…

— Боже сохрани, не пугайте! У меня, хоть и самое начальное, но медицинское образование. Ушиб там отвратительный, но с костью все в порядке.

Генерал кивнул и неожиданно вынул из шкафа трость — черную, с серебряным набалдашником.

— Возьмите. Я как-то оказывался в схожем положении, трость выручила.

— Благодарю. Не откажусь. Верну как только нога разойдется.

— Не возвращайте. Выздоровеете, передадите иному страждущему. Уверен, знакомые у вас приличные, полезным окажется подарок. Меня, скорее всего, после окончания этой клоунады расстреляют. Понятия не имею кто именно и по какому предъявленному обвинению, но…

— Странные у вас мысли, беспомощные, — покачала головой Катрин.

— Так уж и беспомощные?

— Не в прямом смысле, естественно. Но мы с вами, Петр Георгиевич, здесь и сейчас пытаемся выиграть сражение. Пусть и без пальбы, пусть и крайне дурацки выглядящее. Меня вот тоже воротит. Но выбор сил и средств не всегда за нами. А идти в бой с мыслями «все равно расстреляют» как-то неразумно. Вообще не похоже на вас.

— И откуда вы взялись такая… военно-фронтальная, — вздохнул генерал. — Полагаете, стану героем нации? Оценят, что предотвратил кровопролитие?

— Это вряд ли. Но расстрел тоже маловероятен. Полагаю, товарищ Островитянская и Общий орготдел будут категорически возражать. А чего бы вы сами хотели, Петр Георгиевич? Военно-политической карьерой, вы, похоже, пресытились?

— Ну ее к черту… Впрочем, не знаю. Наверное, уехал бы на Дон, занялся бы коневодством.

— Отличное дело…