Охота на мудрецов. Неизданное

Мудрец боится мечтать. Зябко пожимает плечами и молчит. Сколько циклов просидела взаперти? Как давно решила, что жизнь закончилась?

– Представь хотя бы сейчас, что ты свободна и можешь делать все. Куда пойдешь?

Диана послушно закрывает глаза и представляет. Улыбка пропадает, на переносице появляется хмурая складка.

– В больницу, – выдыхает мудрец, – обратно в белую форму и к пациентам. Назови призванием или помешательством, но я жила только там. А сейчас сил нет болтаться без дела от стены до стены. Терять счет дням и ждать, когда все закончится. Смерть с открытыми глазами, как говорит Мотылек.

Часы тикают на стене, сонно толкая стрелки по кругу, сквозняком дует от климат-системы. Тишина настолько тяжелая, что хочется завыть. Непросто будет снять диагноз и получить допуск до практики. Потом выдержать квалификационный экзамен и цикл стажировки. Эмоциональные нагрузки, с которыми не каждый мужчина справится без стресса, а Диана сейчас от одних воспоминаний дрожит.

– И не такие вершины штурмом брали, – говорю ей. – Дождемся Совета генералов…

– Что ты, – вдруг улыбается мудрец, – я пошутила. Размечталась. Какой из меня теперь врач? Накатит предсказание во время приема, как в глаза пациенту потом смотреть буду? Фантазии иногда слишком далеки от реальности.

Голос вздрагивает, Диана губы кусает, но держится, не плачет.

– Ты обещал переодеться, – напоминает она, – а я пока доем.

Разговор окончен, я понял. Она вправе не верить, а мне нельзя сейчас что-то обещать. Подарить напрасную надежду хуже, чем ее забрать. Киваю и ухожу в спальню. Раз в домашнее, значит, надену легкие брюки и хватит. После вчерашней ночи моим голым торсом Диану не удивить.

***

Беспокойное получается утро. Тот еще забег на длинную дистанцию в училище. Кругами и с дополнительной нагрузкой. Уходил из квартиры, Диана еще спала, а теперь встречает на пороге. Спутанные кудри падают на полуприкрытые глаза, на щеке мятый отпечаток от подушки. Знаю, что теплая и разомлевшая ото сна. Не хочется торопить, но протягиваю ей пакеты и выговариваю:

– Я принес медицинский халат, одевайся. Пойдем в процедурный кабинет, кровь сдашь на анализ. Не нравятся мне твои боли, воспаление может быть.

Не спорит, не задает вопросов, только разворачивается и хлопает дверью перед моим носом. Так и стою на пороге квартиры и тихо смеюсь. Снова касаюсь считывателя замка, а Диана распахивает дверь.

– Ой, извини, не проснулась, я сейчас, я быстро.

Не умеют женщины быстро одеваться. Не стояли над ними в училище инструкторы с таймерами и не засекали норматив, а жаль. Усаживаюсь на диван и настраиваюсь на долгое ожидание. Планшет достать почту почитать или телевизионную панель включить? Не успеваю решить, как мудрец выскакивает из ванной комнаты, на бегу набрасывая халат на голубое платье. Свежая, умытая, глаза сверкают, как блики светила на воде.

– Я готова, а зачем маска?

– Секретность с тебя пока никто не снял, – объясняю ей, – чем меньше санитаров в стационаре тебя увидит и запомнит, тем лучше.

– А еще под маской можно зевать, не стесняясь, – улыбается Диана.

Пока спускаемся в лифте, украдкой рассматриваю ее отражение в зеркале. Нет, не показалось в прошлый раз, красивая женщина. Не такая, как хрупкие худышки. Строгая, ладная, округлая там, где нужно. Вздыхаю глубоко и отворачиваюсь. Гормонально мне далеко до поколения генералов. Наилий, Марк, Друз всю жизнь, как озабоченные подростки, застрявшие в семнадцатом цикле. Генетики хоть и сжалились надо мной, разрешив повзрослеть сильнее, но с собственной физиологией по-прежнему тяжело спорить. Нуждаюсь я в женской ласке, хоть и не чувствую романтической влюбленности. Разумом понимаю, что Диана зрелая женщина и цветы с конфетами ей уже не интересны. С каждым прожитым циклом ритуал ухаживания все проще и короче, а все равно не могу прижать Поэтессу к стене лифта и настойчиво поцеловать. Не боюсь пощечины за наглость, разочарование в ее глазах не хочу видеть.

Кабина останавливается, и мудрец надевает маску, заправляя за уши резинки. Кудри на затылке в пучок, халат застегнут на все пуговицы, кроме верхней. Небрежность, позволительная женщинам-медикам. Рефлекс, оставшийся еще с академии. Смотрю ей вслед и мысленно составляю запрос в медицинскую коллегию, чтобы опротестовать диагноз. Плевать, сколько это займет времени, все резервы и связи подтяну. Зря, что ли, обрастал ими, как старый пень мхом. Никто не должен жить мертвецом.

– Сюда, Диана, – зову, открывая дверь в процедурный кабинет, пропахший медикаментами насквозь. Никогда не понимал, как препараты, запертые под стеклом, умудряются источать вонь. Да что там стекло, даже сейф им не помеха. Нужно самому переодеться, хотя бы халат поверх комбинезона надеть.

– Кровь венозную или капиллярную будешь брать?

Вопрос неожиданно ставит в тупик. Стою, держась за дверцы шкафа, и мысленно считаю показатели анализа.

– Венозную, рукав закатывай.