Океан. Выпуск пятый

«Интересно, в каком возрасте назначают пенсию артистам цирка? Наверное, совсем еще молодым. А вот лоцманы должны совершать свои смертельные трюки до шестидесяти лет», — подумал Саар — и прыгнул.

Ноги соскользнули с обледенелой перекладинки. И девяностокилограммовое тело повисло на руках. К счастью, время пощадило их, сохранило с матросских лет накопленную в пальцах силу. Они выдержали.

Пароход неожиданно качнуло, веревочный трап отошел от борта, затем Саара с силой ударило о железную обшивку. В глазах сверкнули искры, костяшки пальцев обожгло огнем. Ноги все же нашли упор, и катер, к счастью, исчез внизу. С закрытыми глазами, сжав зубы, лоцман полез вверх, пока не почувствовал, как сильные руки ухватили его за воротник. Несколько неуверенных шагов — и Саар снова был тем же веселым старшим лоцманом, каким его знали все капитаны.

Судовой медик начал бинтовать лоцману пальцы и накладывать на окровавленную бровь пластырь, а Саар уже рассказывал морякам таллинские новости, шептал на ухо портовые сплетни и как бы между прочим велел выбирать якорь.

Вскоре огромное океанское судно уже оказалось у красно-зеленых огней мола.

Справа — северный форт и восточный мол, слева — каменистый кадриоргский берег. Шторм напирает с моря, наваливается на высокий борт парохода и относит его к берегу. Рулевого пера словно и нет сзади. Чтобы уберечь судно от такого сноса, надо выдерживать приличный ход. Но как погасить в порту инерцию скорости? Расстояние слишком маленькое…

Бесшабашность Саара будто рукой сняло. Палубные огни бросали отсвет на его прорезанное глубокими морщинами лицо. Холодный, стальной взгляд устремился вперед, туда, где в огнях сверкал порт. Израненные пальцы сжимают поручни мостика. Сквозь бинты сочится кровь.

— Может, сбросить обороты? — несколько неуверенно спрашивает капитан.

— Нет, скорее прибавить, не то, как корзинку, понесет по ветру, — предостерегает Саар.

Слова Саара имеют вес. Совету такого лоцмана можно довериться хоть с закрытыми глазами. Капитан отдает распоряжение.

Стремительно приближаются огни мола. Ветер в расчет взят, о том, чтобы приготовиться дать задний ход, сказано, якоря наготове… Глаз уже различает у семнадцатого причала громадину крана, чьи мощные опоры располагаются едва ли не в метре от берега. Из-за шторма его, видно, не успели отвести в сторону. Сколько уже раз посылал Саар конструкторов к дьяволу и даже дальше. В самом деле, так близко от причала могли ставить краны разве что в петровские времена, когда форштевни у судов были отвесными, подобно старому утюгу, что разжигался углями, и когда суда в портах передвигались только с помощью верповальных якорей. У современных пароходов и нос и корма выдаются вперед. Если швартоваться не бортом, то все краны с причала одним духом сметет… При таком шторме, особенно если на причал, как сегодня, напирает ветер, бывает, что ни машина, ни якорь не помогают.

«А, не первый пароход провожу!» — утешил себя Саар и настороженно поглядел, как слева почти по борту проплывали огни мола. Ну вот, Русалка и осталась цела…

Саар склонился через край мостика и уставился вперед. Приказал дать задний ход. С грохотом пошли вниз якоря. Корпус судна содрогался, из машин выжимали последние соки.

— Ах ты!.. — И с языка Саара срывается слово, которое, может, только раз в десять лет и произносится вслух. Но на то была причина: впервые в жизни надвигалась авария, предотвратить которую он не мог. У причала, к которому шел пароход, стоял маленький рыбацкий траулер, и на него с ужасающей скоростью шел «Хийюсаар».

В порту все было забито судами. Вперед идти некуда. И задний ход уже ничего спасти не мог. Якоря еще как следует не хватились за грунт.

За эти несколько секунд, в течение которых Саар нажал на кнопку сигнала и ветер понес к Кадриоргу завывающие тревожные гудки, перед глазами лоцмана прошла с начала до конца неотвратимая трагедия. Треск, погружающийся в пучину траулер, бесполезные попытки команды «Хийюсаара» и сгрудившихся на причале рабочих спасти людей. Жертвы…

Потом прокуратура.

— При таком шторме у вас не было необходимости… Вы должны были все предусмотреть! План планом, но ради него не дано права совершать аварии и губить людей…

И суд. Диспетчер с шевелюрой Тарзана беспомощно пожимает плечами:

— Лоцман…

— Я человек маленький, Саар, — смеется беззубым ртом Макко.

— Разве я не предупреждал вас?.. — оправдывается капитан порта.

Финал трагедии — тюремная решетка.

Шестьдесят… Пятьдесят… Тридцать метров… Точность глазомера у старшего лоцмана известна во всем порту. Все…

Якоря ухватились. Может, все же удастся с помощью руля и двигателей удержать пароход.

— Малый вперед! — Голос Саара звучит уверенно.

— Нас ведь несет на траулер! — нервничает капитан.

— Будьте спокойны, ничего не случится! — обрезает его Саар. Что он сказал именно так, этого Саар после не помнил.