Океан. Выпуск пятый

Третий штурман «Антея» Валерьянович шумел в диспетчерской, он занял сразу половину комнаты, диспетчер не знал, как его выпроводить, и был очень рад, когда туда заглянул Москалев и Валерьянович, прекратив спор, широко заулыбался, увидев своего старого капитана.

— Ну что, сегодня уходите? — спросил Москалев.

— Уйдешь тут, — сказал Валерьянович, — вот пока с этим договоришься — глотку порвешь: баржи у них для слива нет, совсем дошли.

— Ну, это мы сейчас уладим, — сказал Москалев.

— Надо бы пойти в торговый порт, там буфет работает, и за встречу, — предложил Валерьянович.

— Я на службе, — сказал Москалев, — а ты на отходе, отложим это дело.

— Какой отход! Еще капитана не назначили, — сказал Валерьянович. — Тот, молоденький, в баках, ушел, а нового пока утвердят, считай, неделю проваландаемся. Если бы вот вас — хоть завтра отходи. Да люди бы обрадовались, а то у нас сейчас все смотрят влево — как бы сорваться, держат нос по ветру, район новый, капитан — не знаем кто, первый раз такое на «Антее».

— А куда же вы своего капитана дели? — спросил Москалев.

— Сам ушел, чокнутый какой-то, подал заявление, хочет штурманом плавать, — сказал Валерьянович. — Спишусь и я, надоели мне все эти свистопляски, может, махну на новострой.

— Не мели ерунду, — сказал Москалев.

Он не представлял «Антея» без Валерьяновича и знал, что третий штурман не променяет свой траулер ни на какие новострой. Если уж штурманы, начнут бегать, искать выгоду, что тогда делать матросам? Антон Петрович не любил, когда менялся экипаж. Перед каждым рейсом он не уходил из отдела кадров, пока не добивался, чтобы в судовую роль включили всех, кого возможно, из прежнего экипажа. В кадрах, зная его настойчивость и бесполезность споров с ним, сдавались, и, хотя людей не хватало для других отходящих судов, матросов старались не дергать, не говоря уже о штурманах и механиках.

— Не кипятись, Валерьянович, — сказал Москалев, — все будет в порядке.

— Вон, видите, — Валерьянович показал в сторону двадцатого причала, — это «Балашово». Наш капитан там вторым сейчас, под выгрузку стали.

Они расстались у ремонтных мастерских. Валерьянович пошел на станцию испытания спасательных плотов, а Москалев вдоль причальной линии в сторону «Балашово».

На нем выгружали рыбу, белый парок вился над трюмами, короба с яркими этикетками медленно плыли в воздухе, сложенные один к одному, сжатые стропами. Выгрузка шла сразу из носовых и кормовых трюмов, тут же у борта стоял длинный ряд вагонов, и грузчики в зеленых ватниках швыряли короба по цепочке. Москалев пролез под вагоном и у самого борта почти столкнулся с бывшим капитаном «Антея». На «Балашово» они поднялись вместе. Темнело, в рубке был погашен свет, мерцали тускло огни судовых радиостанций, в широкие окна была видна освещенная люстрами палуба и огни стоящих рядом судов.

— Значит, решили уйти сами? Почему? Судно ведь на отходе, — сказал Москалев, подходя вплотную к бывшему капитану «Антея». В полумраке лицо молодого штурмана казалось зеленоватым и узким из-за бакенбардов.

— Я не смогу вернуться назад.

— Из-за меня?

— И из-за вас тоже. Команда ждет вас. Люди.

— Не надо устраивать детский сад. — Москалев резко шагнул к выходу из рубки, с силой отодвинул задрайку и вышел на палубу.

С утра Антон Петрович решил поговорить с начальником управления. Но шло диспетчерское совещание, и в этот раз оно затянулось до десяти часов, потому что в порту скопилось много судов; после совещания в кабинете остались доругиваться начальник отдела кадров и капитан «Омска», потом пришли какие-то представители института, потом командированный из Севастополя. Секретарша, маленькая, сморщенная женщина, тщетно пыталась заслонить дверь кабинета, и когда проскользнул в дверь начальник планового отдела с кучей радиограмм, Москалев решил не ждать и протиснулся под причитания секретарши вслед за ним.

— Что же вы, товарищи? Он занят. У него представители главка! Что же вы делаете?

Начальник управления был окружен с трех сторон. Двое подвижных, похожих друг на друга как близнецы представителей института требовали провести испытания рыбонасосной установки. Проверяющий из главка, который чувствовал себя в кабинете почти хозяином, сидел, закинув ногу на ногу так, что его красный носок оказался на уровне кромки стола. Командированный из Севастополя беспрерывно вытаскивал из портфеля бумаги. И бумаги эти ложились на стол как ленты, доставаемые фокусником из пустого цилиндра. Теперь и плановик, оттеснив командированного, приник к самому уху начальника.

Москалев встал у окна, выжидая промежуток, заминку, чтобы его заметили, чтобы можно было начать разговор.

Начальник подписывал радиограммы, слушая, что ему нашептывал плановик, кивал и поддакивал рассказам близнецов о рыбонасосах.

— Мы вам можем дать шестерни, вы нам — блоки, вот доверенность, вот письмо с гарантией оплаты, вот заказные ведомости, — скороговоркой говорил командированный.