Океан

И как надавил на всю, нас вдавило в сиденье. Машина взлетала на подъемах и приземлялась, как в американских фильмах, на поворотах шины дымились со страшным визгом. А погода сырая была, страшно всем стало, никто слова сказать не может, не успели очухаться, как машина припарковалась у казино. Протрезвели мигом, думали – сиденья обделаем.

– Ну вот, приехали. Я пошёл, – и хлопнул дверью.

Минут через пять хозяин машины опомнился:

– Это ещё что за лётчик-испытатель тут был? Где мы? Какое ещё казино? На такси домой к жене и детям. Вот, сволочь, вся жизнь перед глазами пролетела.

До сих пор смеюсь, ей-богу».

Костя выключил плеер.

– Так, это что же получается, капитан, – Чесноков стал немного серьёзнее и суровее, несмотря на весёлые усмешки остальных, – вы не считаете своей необходимостью мне докладываться. Что-то вроде собственного расследования?

– Времени не было, товарищ полковник.

– Значит вр…

Гульц со злости ударил кулаком по столу:

– Вот, только не надо, дядя Вова! Кто-то у нас, вообще, решил поиграть в гениального Шерлока Холмса. С Орловым связался, в одного мозгует, и, в конечном итоге, наш гений подставил всех. Если бы я не почуял неладное, нас бы до сих пор слушали, и ещё неизвестно, имели ли они доступ к факсу, а то и Орлова твоего грохнут через пару дней.

В комнате повисла неприятная пауза, все смотрели на Чеснокова.

– Ладно, не буксуй. Костя, что-нибудь ещё нового не нарыл?

– Да принципиально нового ничего, всё на ту же тему, – он нажал плеер.

Плеер зашуршал, послышались голоса:

«Сначала говорил Костик:

– Скажите, Валерий Анатольевич, что произошло с вами двадцатого февраля?

– Понимаете, товарищ капитан, в моем бизнесе очень много конкурентов и недоброжелателей. Я по глупой легкомысленности поставил машину на стоянку и направился домой пешком, там не далеко. И появились эти четыре человека, их со стопроцентной уверенностью назвать уличными хулиганами нельзя: крепкие, организованные, никакого лишнего шума, молча, меня окружили. В руках бейсбольные биты. Меня ударили в живот, и я обречённо лежал, ожидая своей участи. Сквозь боль я почувствовал какую-то заминку. Меня перестали бить. Я поднял глаза и увидел, человека в чёрном. Он стоял метрах в трёх, улыбался страшным оскалом, чему-то радуясь. Можно подумать, что он пьяный или под наркотиками, потому что взгляд был нездоровый. Нападавшие, молча, переглянулись, и один из четверых пошёл на этого человека с битой. Я услышал три звука: приглушенный стук от удара, шлепок от падающего тела и звон алюминиевой биты об асфальт. Я такого не видел даже в крутых боевиках. Тело нападавшего пролетело несколько метров и больше не шевельнулось. Остальные, забыв про меня, ринулись на незнакомца. Своим взглядом он их как бы обрёк на гибель. Этот человек был в три раза быстрее и намного сильнее их. Молчаливая и жестокая битва прошла молниеносно. Будто бы хрупкие сухие ветки рухнули под навесом чего-то тяжелого и противоестественного. Кровь и страшная тишина, я вышел из оцепенения, и побежал к подъезду. Из окна квартиры, когда вызвал милицию, этого человека я уже не видел, лишь только тела и биты на асфальте. Меня тогда терзало сомнение, был ли этот человек или не было, может, мне всё это привиделось? Но когда скорая забирала тела, ко мне возвратилась реальность.

В плеере послышался голос Маликова, и зашуршала бумага.

– Скажите, этот человек…

– Очень, очень, похож, но…

– Что, глаза…? Не такие…?

– Да, а как вы узнали?

– Работа такая. Спасибо за рассказ».

Костя выключил плеер.

– Да, очень интересно, – сказал Вяземский, – но после всего ранее известного, почему-то ничуть не удивительно. – Он принялся вертеть рукой плеер, – Интересная вещь. Ты часто им пользуешься?

– Приходится.

Вяземский нажал плеер на воспроизведение и хотел было выключить, как из плеера послышался женский голос.

– А это кто?

– Мотылёк.

«– Аня, я прошу вас рассказать мне о том нападении на вас, – после небольшой паузы, когда девушка не ответила, голос Маликова послышался в плеере снова, – в тот день, когда вам помог Наумов, хотелось бы узнать, как это произошло.

– Зачем?

– Но ведь они снова могут напасть, и нужно как-то от этого оградить себя, есть ведь всё-таки закон…

– Капитан, я абсолютно уверена, что не будь у вас пистолета в кобуре, и вы бы не имели разряда по стрельбе, вы бы, находясь в той толпе, так же, как и все трусливо бы наблюдали, увидев эти бритые рожи. В последнюю встречу Наумов сказал, что бояться мне нечего, они больше не появятся. И я ему верю, капитан. Что вы хотите узнать? Как он это сделал? Он не кричал: «Милиция, помогите!» Он подобрал камень с асфальта, и разбил им их головы. Было страшно смотреть, но я радовалась, когда кто-то так жестоко может за меня заступиться. Одного он бил о колесо машины головой, пока оно не покраснело от крови, и дверью, если не сломал, то сильно повредил другому руку. Что, это вы хотите услышать? – голос её повысился, и наполнился презрением и силой. – Мне продолжать? Если всё это вы хотите использовать против Наумова, я вам не помощница».

Плеер замолк, кассета кончилась.