Огнем и мечом

Скшетуский пробуждается вторично, вернее, его пробуждает сильный шелест, доносящийся с той стороны, куда он идет, а потому рыцарь останавливается и слушает.

Шелест приближается, слышен плеск воды — это челнок

Его уже видно через тростник. В нем сидят два казака — один гребет веслом, другой держит в руке длинный шест, издали блистающий, как серебро, и отталкивает водяные растения.

Скшетуский погрузился в воду по самую шею и смотрел.

"Обыкновенный ли это объезд пруда, или же меня заметили и преследуют?" — мелькнул у него вопрос.

Но рыцарь тотчас понял по спокойным и небрежным движения казаков, что это обыкновенная стража. Если бы казаки ехали по следам, то, наверно, собралось бы с десяток лодок и толпа людей.

Между тем они проехали мимо; слова их заглушались шумом тростника. Скшетуский уловил только следующую фразу:

— Черт бы их побрав, и цей смердячой воды казалы пыльноваты!

И челнок направился дальше. Сидевший на носу казак всё ударял шестом в водяные заросли, как будто пугал рыбу.

Скшетуский опять пошел вперед.

Через некоторое время он снова увидел часового татарина, стоявшего тут же на берегу. Свет луны прямо падал на лицо ногайца, похожее на собачью морду. Но Скшетуского менее уже пугала стража, чем потеря сознания. Ввиду этого он напряг всю силу воли, чтобы ясно сознавать, где он и куда идет. Но эта борьба только усилила его усталость, и он тотчас заметил, что у него в глазах двоится и троится, что минутами ему чудится, будто этот пруд — площадь в Збараже, а кусты тростника — шатры. Ему. захотелось позвать Володыевского, чтобы маленький рыцарь шел вместе с ним, но у него еще настолько сохранилось сознание, что он удержался.

— Не кричи, не кричи! — повторял он себе. — Это будет для тебя гибелью.

Но борьба с самим собой становилась все труднее. Скшетуский вышел из Збаража истомленный голодом и бессонными ночами, которые окончательно изнурили солдат. Ночное путешествие, холодное купанье, трупный запах, блуждание по болотам и тростникам, рвавшим его одежду и тело, совершенно его ослабили. К этому присоединились страх и боль от укусов комаров, которые так искололи ему лицо, что оно все было покрыто кровью.

Он чувствовал, что если скоро не дойдет до болота, то или выйдет на берег, что бы там с ним ни случилось, или упадет среди этих тростников и утонет.

Болото и устье реки казались ему спасительной гаванью, хотя, в сущности, там начинались новые затруднения и опасности.

Рыцарь боролся с горячкой и шел, все менее соблюдая предосторожности. В шуме тростника ему чудились голоса людей, говор; чудилось также, будто это о нем так говорит пруд: дойдет он до болота или не дойдет? вылезет из тростника или не вылезет? Комары все жалобнее распевали над ним. Вода становилась глубже — вскоре дошла ему до пояса, а затем до груди. У него мелькнула мысль, что если придется плыть, то он запутается в водорослях и утонет.

И опять его охватило неудержимое, непреодолимое желание позвать Володыевского, и он уже собирался крикнуть:

— Михаил! Михаил!

К счастью, какая-то милосердная водоросль ударила мокрой кистью в его лицо. Сознание вернулось к нему, и он увидел перед собой, только несколько вправо, слабый свет.

Теперь рыцарь все смотрел на этот свет и некоторое время бодро шел к нему.

Внезапно Скшетуский остановился, заметив широкую полосу чистой воды. Он с облегчением передохнул. Это была река, а по обеим ее сторонам болото.

"Наконец-то я перестану кружиться по берегу пруда, — подумал он, — и направлюсь в этот клин".

По обеим сторонам клина тянулись два ряда тростников, рыцарь направился к тому ряду, до которого дошел. Через минуту ему стало ясно, что он идет правильно. Скшетуский оглянулся: пруд был уже за ним, а он теперь направлялся вдоль узкой ленты воды, которая не могла быть ничем иным, как только рекой. Вода здесь была холоднее.

Но спустя некоторое время им овладела страшная усталость. Ноги дрожали, а глаза застилались черной мглой.

"Как только дойду до берега, лягу, — подумал он, — нет сил идти дальше, отдохну".

Внезапно рыцарь упал на колени и руками ощупал сухую, поросшую мохом землю. Это был маленький островок

Он сел и стал отирать руками свое окровавленное лицо.

Через минуту до его ноздрей донесся запах дыма. Повернувшись к берегу, он заметил в ста шагах от воды костер, а вокруг него группу людей

Скшетуский сидел прямо напротив этого костра, и в те минуты, когда ветер немного раскрывал тростник, можно было все видеть, как на ладони С первого взгляда он узнал татарских конюхов, которые сидели у костра и ели.

Тогда в нем проснулся страшный голод. В день выхода из лагеря Скшетуский утром съел кусок конины, которым не насытился бы и двухмесячный волчонок, — и с того времени у него ничего не было во рту.

И вот он стал срывать растущие возле него стебли растений и жадно высасывал их Так он до некоторой степени утолял голод и мучившую его жажду.

Одновременно рыцарь то и дело посматривал на костер, который постепенно все бледнел.

Люди, находившиеся возле костра, как бы заволакивались мглой и, казалось, отдалялись.