Офицерский гамбит

Эффективный менеджер Бурченко поигрывал с государством по многим причинам. Ему нужны были преференции на рынке, он нуждался в модернизации производственных линий, наконец, он не исключал вхождения во власть и занятия пухлого, скрипящего мягкой кожей менеджерского кресла, из которого он мог бы обеспечивать более чем уверенное будущее для собственного завода, влияя в то же время на всю промышленную политику страны. Когда Артеменко изложил предложения, то вполне сумел оценить деловую хватку своего собеседника. Тот без колебаний отбрасывал всякие теории, будучи человеком действия, презирая любые абстракции, мгновенно схватывая и оценивая перспективы с их рисками и открывающимися новыми возможностями, соглашаясь на тот или иной проект лишь после основательного его изучения и титульных расчетов. Но он был не просто умным хозяйственником, но и великолепным знатоком политической конъюнктуры. У него был такой нюх на прибыль, которому позавидовала бы хорошо обученная на поиск овчарка. И все-таки не это более всего поразило Артеменко. А тот космополитизм Бурченко, который делал его подлинным хозяином ситуации, истинным жителем своей страны и человеком всей планеты одновременно. Нежелание поступаться своими интересами настолько подкупало офицера военной разведки, что он забыл даже о том, что жесткая позиция промышленника может свести к нулю продвижение российских интересов на этом участке. Как только речь зашла о возможной интеграции предприятия в российские структуры, Бурченко стал непробиваемым, как камень. Его голос грохотал громко и властно, как у человека, который привык полностью контролировать ситуацию.

– Вы запомните раз и навсегда и передайте вашему руководству – я жил и живу по законам рынка, акции моего предприятия выставляются на лондонской бирже. Я никогда не пойду на условия, при которых взамен на мое личное обогащение предприятие будет поглощено. Если бы это был государственный завод, между нами, славянами, привыкшими к коррупции, мог бы состояться предметный разговор. Но не в этом случае. Я – хозяин этого предприятия! У меня тридцать тысяч людей, которые мне верят и в которых верю я. Это капитал в том числе, он был создан не за один день. Я в страну не очень верю, но верю в способность хозяина обеспечить условия роста на отдельно взятой стройплощадке. И вот если таких хозяев достаточно, то можно говорить и об успехе страны. Я вашим коллегам сказал: хотят приобрести акции завода, пусть покупают – по рыночным ценам. А что касается технологии, то, поверьте мне, ваши предприятия годами их не освоят, сколько бы государство ни жертвовало нефтедолларов. И знаете почему? Потому что в самой России слишком много хозяев, и слишком многие настроены на дерибан! И еще потому, что хозяев цари недолюбливают.

Чем дальше они говорили, тем более непримиримым и несговорчивым становился Бурченко. Артеменко, даже понимая, что ему не расшатать устойчивой позиции своего визави, снова ощущал гордость за сильный характер этого украинца. В сущности, тот не обладал сугубо национальным характером, потому что являл собой тип закаленного ветрами чисток и притеснений советского человека. Но этот советский человек, тем не менее, был украинцем по происхождению и внутренней сути. Украинцем, прожившим всю жизнь тут, создавшим успешное производство, делиться которым не желал ни с тем, ни с другим государством. Правда, подумал Артеменко, будь он столь несговорчивым россиянином, судьба его могла бы сложиться и не столь феноменально – в России, в самом деле, нельзя быть полностью независимым. Хотя бы из осторожности инстинкт самосохранения вынуждает занижать планку даже приближенных к телу.

И сам Артеменко, по всей видимости, оказался симпатичным «красному» директору, потому что их беседа понемногу стала оживляться, охватывая всю глобальную панораму жизни. И Бурченко выявился законченным максималистом, безбоязненно выдающим такие бойкие, неортодоксальные мысли, что Артеменко не мог смотреть на него без восхищения. Совсем неожиданно он поведал Алексею Сергеевичу, что сумел приобрести предприятие благодаря давнему знакомству с Леонидом Кучмой, еще когда тот был директором ракетного завода. А вот президенту Кучме Бурченко принес уже конкретный бизнес-план, который и был реализован в виде удивительного экономического проекта. Это, конечно, был секрет полишинеля, однако из уст самого предпринимателя звучал доверительно.

Но уже через некоторое время Бурченко ошарашил другими оценками.