Офицерский гамбит

Артеменко обратил внимание, что Бурченко, который упорно открещивался от жесткого отождествления себя с Украиной, на самом деле отгораживался и от России и обнаруживал больше национального, чем иные националисты. Но почему тогда он не хочет развивать отношения с западным, как все говорят – цивилизованным, миром? Он хотел было задать гостеприимному хозяину этот вопрос, но тот, словно разгадав мысли собеседника, сам вдруг заговорил об этом.

– Казалось бы, – почти зашипел Бурченко, опять скривив некрасивую мину, что он, как заметил Артеменко, делал всегда, когда приходилось говорить о неприятном, – если Россия такая опасная, отчего бы нам не податься на Запад?

– Да, отчего бы? – подтвердил Алексей Сергеевич свою заинтересованность благодарного слушателя.

– А я вам сейчас объясню. Чтобы вы точно передали своим там нашу позицию. Запад нам не друг нисколько. Запад, когда говорит о намерении помочь Украине присоединиться к Европе, мечтает о выполнении двух задач. Во-первых, отгородиться при помощи Украины от России и вообще от Азии. То есть выстроить такую прослойку, податливую и неприхотливую. А во-вторых, что бы тут кто ни вякал, Запад желает сделать Украину экономическим придатком, универсальной сырьевой базой с дешевой рабочей силой. Для того чтобы зацепить нас, ну как ковбои набрасывают веревку на шею непокорного мустанга, нам намереваются навязать отверточную сборку сложной техники. Сами мы без их технологий ничего произвести не сможем, и развитие они наше поощрять не будут, а техника будет клепаться на нашей территории, чтобы замылить глаза всему миру.

Артеменко решился возразить директору, но не для того, чтобы не соглашаться с ним во всем, а чтобы разобраться в ситуации. Бурченко, с его пониманием нюансов жизни крупной промышленности, казался ему ценным носителем идей.

– Но ведь Турция, которая пошла таким путем, прекрасно развила свой промышленный сектор за счет Соединенных Штатов и Европы. Польша нынче встала на этот путь…

Бурченко резко перебил его, все чаще употребляя те привычные фразы, которыми начальники разговаривают с подчиненными.

– Вы не путайте что-то с пальцем. Турция никогда не имела своей оборонной промышленности, и для нее это выход. Польша тоже если что и выпускала, то по советским калькам. И то, что поляки сегодня собирают вертолеты американского производства, вовсе не успех еще. Успех, когда страна сама умеет разрабатывать и производить сложную технику. Если бы мне американцы предложили собирать тут их вертолет, я бы им в лицо плюнул! Американцы вообще заинтересованы всю украинскую оборонку уничтожить, так для них меньше головной боли будет. Знаете, с каким наслаждением они выкорчевывали бы тут все ракетное производство.

– А если бы россияне предложили?

Лицо Бурченко смягчилось.

– С Россией разговор проще. Мы, промышленники, выросли из одного корня. Но не это, конечно, главное. Важно, чтобы техника получилась с украинской пропиской – «Made in Ukraine». А для этого надо, чтобы ключевые технологии были переданы сюда, тогда можно говорить о выгодном совместном производстве. Ну возьмите хоть упомянутый вами вертолет, который Украине нужен и которого у Украины нет. Есть критические технологии – ротор, например. Пусть передадут производство, и мы будем вертолет по российской лицензии производить. Ротор мы не сделаем сами – это как с моими агрегатами, только с точностью до наоборот. И то, что ваши коллеги пытаются навязать мне какие-то условия, так я на это плевать хотел! Имею право и имею силы для этого! Я вашим друзьям в Москве говорю: агрегат мой сами не сделаете, потому что технологии у нас более современные. Или будете сотрудничать, или потратите лишних пять-семь лет на освоение производства. Да еще не факт, что не украдут, ведь контроль-то советский.

Бурченко вкладывал в слова «коллеги» и «друзья» особенно негативный смысл – в нем все больше прорывалось наружу накопившееся за время многих переговоров раздражение, которое он, вероятно, не мог выплеснуть в лицо директорам российских заводов, зато легко выкладывал перед беззащитным Алексеем Сергеевичем. Артеменко стоически улыбался. Но все же задумался. Опять в нем одна половина мозга думала о России, а вторая – об Украине. Выходит, никто не заинтересован в этой стране. Никто тут, кроме самих украинцев, ничего не сделает. Где же вы, настоящие хохлы, хозяева? Или только очаги жизни тут останутся, где обитают вот такие твердолобые, упорные бурченки?

Когда же они заговорили о перспективах украинских выборов, то словоохотливый промышленник удивил разведчика еще больше.