Офицер и шпион

Что-то в его манере говорит мне: Гене продолжает лгать. Я снова смотрю на текст. Не думаю, что испанский маркиз стал бы выражаться подобным образом, скорее это похоже на полицейского, выдумывающего свидетельские показания.

– Постойте, – говорю я. – Давайте внесем ясность. Если я встречусь с маркизом де Валом Карлосом и скажу ему: «Мой дорогой маркиз, строго между нами, говорили ли вы такие слова мсье Гене, который помог отправить Дрейфуса на Чертов остров?», то он мне ответит: «Мой дорогой майор Пикар, именно так оно и было»?

– Ну, это я не знаю… – На лице Гене видны признаки паники. – Не забывайте, он мне говорил это конфиденциально. С учетом всего того, что сейчас пишут о Дрейфусе, как я могу быть уверен в том, что он скажет сегодня?

Я смотрю на него и думаю: «Бог ты мой, что они, черт бы их подрал, собирались сотворить?» Если Вал Карлос не говорил этих слов Гене, то Гене, естественно, не мог передать их Анри. Потому что испанцы если кому и передавали информацию о немецком шпионе в Генеральном штабе, то не Гене, а Анри. Именно их мнимый разговор и стал основой для театральных показаний Анри на процессе: «Предатель – этот человек!»

Долгую паузу прерывает стук в дверь, она приоткрывается, и я вижу светловолосую голову Лота. Интересно, как давно он подслушивает, думаю я.

– Генерал Буадефр немедленно просит вас к нему в кабинет, полковник.

– Передайте, что я уже выхожу. – Лот исчезает. – Мы еще поговорим об этом, – говорю я Гене.

– Да, полковник.

Он уходит с видом – или это мне только кажется? – огромного облегчения оттого, что избежал дальнейшего допроса.

Буадефр сидит за своим величественным столом, положив изящные руки ладонями на столешницу. Между его руками лежит номер «Эклер».

– Насколько мне известно, вы вчера были у министра. – Говорит он спокойным тоном, что дается ему с огромным трудом.

– Да, генерал, я редкий день не встречаюсь с ним.

– И вы показывали ему секретные материалы по Дрейфусу?

– Я полагал, что ему необходимо знать факты…

– Я этого не допущу! – Буадефр поднимает руку и со стуком ударяет ею о стол. – Я вам приказал поговорить с генералом Гонзом, и больше ни с кем! Почему вы считаете, что можете не выполнять моих приказов?

– Извините, генерал, я никак не думал, что ваш приказ распространяется и на министра. Если помните, в прошлом месяце вы позволили мне проинформировать генерала Бийо о расследовании по делу Эстерхази.

– По Эстерхази – да! Но не о Дрейфусе! Разве генерал Гонз абсолютно четко не объяснил вам, что эти два дела нельзя смешивать?

Я продолжаю смотреть перед собой на особенно жуткую картину маслом пера Делакруа, она висит как раз над редкими седыми волосами начальника Генерального штаба. Лишь изредка рискую я на миг посмотреть на самого генерала. Нервное напряжение его кажется огромным. Ползучие пятна на его щеках созрели от алого до багрового цвета.

– Откровенно говоря, я не верю, что эти два дела можно отделить одно от другого, генерал.

– Таковым может быть ваше мнение, но не ваше дело сеять рознь в высшем командовании. – Он берет в руки газету и машет в мою сторону. – А это откуда взялось?

– Уголовная полиция считает, что статья, возможно, инспирирована семьей Дрейфуса.

– Так оно и было?

– Неизвестно. О секретных документах знало немало людей. – Я достаю мой список. – Я насчитал двадцать одного.

– Позвольте взглянуть. – Буадефр протягивает руку. Он пробегает взглядом по списку. – И вы хотите сказать, что за утечкой может стоять кто-то из них?

– Я не представляю, от кого еще могла случиться утечка.

– Вижу, своего имени вы сюда не вписали.

– Я знаю, что меня нет среди подозреваемых.

– Вам это, может быть, известно, а мне нет. Но сторонний наблюдатель может счесть странным совпадением, что в то самое время, когда вы начинаете агитировать за пересмотр дела Дрейфуса, в прессе появляются откровения об этих документах.

Откуда-то из-за высокого окна раздается громкий треск. Словно свалилось дерево. Капли дождя начинают молотить в стекло. Буадефр, все еще смотрящий на меня, кажется не замечает этого.

– Я категорически отвергаю подобные инсинуации, генерал. Эти истории никак не способствуют моему расследованию, как вы сами только что заметили. Они, напротив, препятствуют ему.

– Это одна точка зрения. Другая состоит в том, что вы изыскиваете любые способы, чтобы пересмотреть дело Дрейфуса, – то ходите к министру за моей спиной, то инспирируете брожение в прессе. Вы знали, что член палаты депутатов объявил о намерении обратиться с запросом обо всем этом деле в правительство?

– Даю вам слово, я не имею к этому никакого отношения.

Генерал удостаивает меня подозрительным взглядом:

– Будем надеяться, это положит конец всяким разоблачениям. Плохо уже одно то, что в прессу просочились сведения о существовании этой папки. Если бы им стало известно о ее содержимом, дело имело бы куда более серьезные последствия. Я возьму себе этот список с вашего разрешения.

– Конечно. – Наклоняю голову, надеясь, что Буадефр увидит в этом движении раскаяние, хотя я его и не чувствую.