Офицер и шпион

Он продолжает смотреть перед собой:

– За вами от самой вашей квартиры велась слежка.

– Мне казалось, я от них оторвался.

– От двоих – да. Третий сидит внизу. К счастью, он работает на меня. Не думаю, что есть четвертый, но все равно предлагаю закончить разговор побыстрее.

– Да, конечно. Спасибо, что вообще пришли.

– Так что вы хотите?

– Мне нужно поговорить с Лемерсье-Пикаром.

– Зачем?

– В деле Дрейфуса было много подделок. Подозреваю, что к части из них приложил руку он.

– Ммм… – В голосе Девернина слышится страдание. – Это будет непросто. Не могли бы вы конкретизировать?

– Да, в частности, меня интересует документ, упоминавшийся на днях в процессе Золя. Так называемое неопровержимое доказательство, за которое поручился генерал Буадефр. Думаю, оно состоит из пяти-шести строк, написанных от руки. Любителю такое подделать трудно, к тому же для сравнения имеется много оригинального материала. Я подозреваю, что они привлекли для этого профессионала.

– Говоря «они», вы кого конкретно имеете в виду, полковник?

– Статистический отдел. Полковника Анри.

– Анри? Он теперь начальник отдела!

Девернин в первый раз смотрит на меня.

– Я достану деньги, если это то, что нужно вашему человеку.

– Ему это будет нужно, можете не сомневаться. И немало денег. Когда вы хотите с ним встретиться?

– Как можно скорее.

Девернин поглубже зарывается в свое пальто, думает. Я не вижу его лица.

– Предоставьте это мне, полковник, – наконец говорит он, потом встает. – Здесь я сойду.

– Я больше не полковник, мсье Девернин. Нет нужды называть меня так. И вы не обязаны мне помогать. Для вас это риск.

– Вы забываете, сколько времени я отдал расследованию по Эстерхази, полковник, – я этого выродка знаю как облупленного. Меня мутит, когда я думаю, что он на свободе. Я вам помогу – хотя бы только из-за него.

Мне для дуэли с Анри нужны два секунданта, чтобы все обустроить и обеспечить честную игру. Я еду в Виль-д’Авре и прошу Эдмона Гаста стать одним из двоих. Он сидит на террасе после второго завтрака, набросив одеяло на колени, курит сигару.

– Ну, если ты окончательно решил, то я, конечно, сочту за честь. Но прошу тебя: взвесь все еще раз.

– Я бросил ему вызов публично, Эд. Поэтому никак не могу взять назад свои слова. И к тому же не хочу.

– Какое оружие ты выбираешь?

– Сабли.

– Брось, Жорж! Ты сколько лет не фехтовал!

– И он тоже, судя по его виду. В любом случае у меня холодная голова и еще осталось проворство.

– Но ты наверняка стреляешь лучше, чем фехтуешь. И с пистолетами можно прийти к соглашению о преднамеренном промахе.

– Да, но только если мы выберем пистолеты и ему выпадет первый выстрел, он может попытаться попасть в цель. Если он убьет меня, это покончит со всеми их проблемами. Нет, в таком случае риск слишком велик.

– А кто будет твоим вторым секундантом?

– Я подумал: ты не попросишь своего друга сенатора Ранка?

– Почему Ранка?

Я выпускаю облачко сигарного дыма, прежде чем ответить.

– В Тунисе я занимался жизнью маркиза де Море. Он на дуэли убил офицера-еврея, потому что использовал более тяжелую саблю, чем позволялось правилами, – вонзил саблю ему под мышку, перерезал спинной мозг. Я полагаю, что для меня присутствие сенатора было бы хорошей страховкой от подобного случая, помешало бы Анри воспользоваться таким же трюком.

– Жорж, извини, но все это настоящее безумие, – встревоженно смотрит на меня Эдмон. – Даже если не говорить о тебе лично – твоя жизнь нужна для дела освобождения Дрейфуса, а потому ты не должен подвергать себя опасности.

– Он в открытом суде назвал меня лжецом. Моя честь требует дуэли.

– Ты собираешься отомстить за свою честь или за честь Полин?

Я не отвечаю.

Следующим вечером Эдмон и Ранк от моего имени приходят домой к Анри на проспект Дюкен, точно против Военной школы, чтобы предъявить ему формальный вызов. Позднее Эдмон говорит мне:

– Анри явно был дома – мы видели его сапоги в коридоре, слышали, как его звал ребенок: «Папа!», а потом мужской голос пытался его убаюкать. Но говорить с нами вышла его жена. Она взяла письмо и сказала, что полковник ответит на него завтра. У меня такое чувство, что Анри пытается избежать дуэли.

Проходит среда – ответа от Анри нет. Около восьми часов вечера в мою дверь раздается стук, я встаю, предполагаю, что увижу секундантов с ответом, но вместо них на площадке вижу Девернина. Он заходит на одну минуту, не раздеваясь.

– Все устроено, – говорит он. – Интересующий вас человек снимает комнату в отеле «Ла-Манш» на улице Севр. Он там под одним из своих вымышленных имен – Коберти Дютриё. У вас есть оружие, полковник?

Я распахиваю полу тужурки, показываю ему наплечную кобуру. После того как у меня изъяли мой служебный револьвер, я купил себе британский пистолет – «веблей».

– Хорошо, – кивает Девернин. – Тогда идем.

– Сейчас?

– Он не остается долго в одном месте.

– А «хвоста» за нами не будет?

– Нет, я поменял служебную смену, чтобы сегодня вечером самому руководить наблюдением за вами. Что касается доклада уголовной полиции, то вы сегодня весь вечер не выйдете из дома.