Одолей меня

– Почему? Почему ты обратился ко мне? Почему ты просишь меня об этом, зная историю наших отношений?

– Ты идеально подходишь для этой работы. И глупо тратить время, объясняя тебе сейчас то, что завтра ты и не вспомнишь…

– Что? – хмурюсь я. – Это почему я…

– Кроме того, между вами есть постоянная связь, которая, я надеюсь, поможет более полному развитию ее способностей. Более быстрому. Потому как время не ждет.

– Это не имеет никакого смысла.

Отец меня не слушает. Смотрит на Джульетту. Она закрыла глаза, прислонилась головой к стене. Можно подумать, она спит, но по ее лицу текут слезы.

Один только взгляд на нее убивает меня наповал.

– Как ты видишь, – говорит отец, – сейчас она немного не в себе. Большая доза успокоительного. За последние два года с ней проводили много экспериментов. Пришлось превратить ее в подопытного кролика.

Отец, слегка улыбаясь, смотрит на меня. Ждет. Мою реакцию. Мою злость.

Не дождется.

Он улыбается еще шире.

– В любом случае, – радостно продолжает он, – я помещу ее в изолятор на следующие шесть месяцев, может быть на год, в зависимости от того, как пойдет. Ты сможешь использовать это время, чтобы подготовиться. Понаблюдать за ней.

Я еще борюсь со своей злостью. Говорить не могу.

– Какая-то проблема? – спрашивает отец.

– Нет.

– Ты помнишь, о чем я предупреждал тебя, когда она была здесь в прошлый раз?

– Конечно, – отвечаю я. Голос у меня спокойный. Безжизненный.

А потом так, между прочим:

– Кстати, как там Лена? Надеюсь, в порядке.

– Не знаю.

С трудом, однако улавливаю изменение в его голосе. Гнев, когда он говорит:

– И почему ты не знаешь?

– Я порвал с ней на прошлой неделе.

– И даже не подумал мне сказать?

Наконец я могу взглянуть ему прямо в глаза.

– Я не понимал и не понимаю, почему ты стараешься нас с Леной свести. Она мне не подходит. Абсолютно.

– Ты хочешь сказать, что не любишь ее?

– Даже не представляю, кто может ее полюбить.

– Что ж, – говорит он, – именно поэтому она идеально тебе подходит.

Я, пойманный врасплох, только моргаю. Прозвучало так, будто отец обо мне заботится. Будто он старается, как-то странно, по-дурацки, меня защитить.

Он только вздыхает.

Берет ручку, блокнот и что-то записывает.

– Подумаю, что можно сделать, чтобы исправить то, что ты испортил. Мать Лены, конечно, будет истерить. В любом случае, иди, работай.

Он кивает на стопку папок передо мной.

Я неохотно беру верхнюю папку.

Проглядываю документы, намечая план работы, и тут… Озадаченно смотрю на отца.

– Из документов складывается впечатление, что это была моя идея. Почему?