Одноклассники smerti

Надя

Людмила запираться не стала.

Наде даже наводящих вопросов задавать не пришлось, чтобы ту понесло:

– Я вас ненавидела! Ох, как я вас ненавидела!.. – не отхлебнув даже чаю, принялась откровенничать Сладкова. – Сколько раз мечтала убить вас! Всех троих. Тебя, Ленку, Ирку. И Степана. Ох, знали бы вы, какие адские муки я вам придумывала ночами, когда уснуть не могла…

Она покачала головой, притихла, потухла – и выглядела сейчас совсем не роскошной, а, наоборот, усталой и жалкой.

– Но за что, Люда? – тихо спросила Надя. – Что мы тебе сделали?..

Та грустно усмехнулась:

– Сейчас-то я понимаю, что ничего. А тогда, тогда…

Она снова умолкла.

– Да чего особого было тогда? – подначила ее Надежда. – Наоборот, ты – отличница, медалистка, звезда, а мы – самые обычные. У меня сплошь четверки, а Ирка с Ленкой – те и вовсе на тройки перебивались.

– Разве в оценках дело? – вздохнула в ответ отличница.

– А разве нет? – парировала Надя. – Я бы тоже не отказалась, чтобы были одни пятерки. Но не получалось…

– Господи, да неужели ты не понимаешь?! – раздраженно выкрикнула Сладкова. – Я на медаль шла не для медали! А только потому, что мне хотелось быть лучшей, понимаешь?! Самой лучшей. Вне конкуренции. Звездой, если хочешь!

Она явно разнервничалась, нервно хрустела пальцами, глаза лихорадочно горели.

Да, нервы у Сладковой точно не в порядке. И переживания слишком уж яркие – для разговора о делах давно минувших дней.

Ладно. Сейчас главное – не распалиться, не завестись самой. И Надя спокойно произнесла:

– Но ты ведь и была в нашем классе звездой. Разве нет?

– В том и дело, что нет! – гневно выкрикнула Людмила. И едко протянула: – Это вы, вы все были звездами! Ленка – на пианино играла, как богиня, не помнишь, что ли: все в ступор впадали, когда ее слушали. Ирка – та не боялась ничего и никогда и на машине за рулем гоняла, в шестнадцать-то лет! Даже ты, клуша клушей, а тоже; и Степка за тобой хвостом ходил! И Семке ты нравилась! И Ваське Махову!! Хотя у самой ни рожи, ни кожи, одни пирожки…

– Значит, одни пирожки… Что ж. Мерси тебе преогромное, – уязвленно пробормотала Митрофанова.

– Ты не поняла! – горячо возразила отличница. – Понимаешь, ты жила, как хотела! А я все время делала то, что нужно . Пятерки. Дежурство по классу. Дневники ваши проверять… – Она горько усмехнулась: – И только надеялась, что судьба свое возьмет. Вознаградит… Когда-нибудь.

– Вот и вознаградила, – решила подольститься Надя. – Ты теперь живешь, как хочешь. И машина у тебя замечательная. И костюм – обалденно красивый!..

– А, ты про деньги! – равнодушно сказала Людмила. – Но я здесь ни при чем. Сама знаешь: наследство. Просто мне повезло. А вы-то все сами всего добились.

– Мы? Добились?! – хмыкнула Надя. – Чего же такого мы добились? Ленка спилась. У меня – тоже карьера потрясающая. Двадцать семь лет, самый сок, а я в библиотеке чахну. И за границей ни разу не была. И не замужем. И без детей. Степка – еще круче: начинал охранником, а теперь грузчик. Одной Ирке повезло, но тоже ведь не во всем. Одинокая, не замужем и пашет на своей работе сутками…

– Все равно, – упрямо повторила Сладкова. – Вы все всегда строили свою жизнь, как хотели. И ничего не боялись. Захотели угнать машину – угнали.

– Нашла чему завидовать… – Надю передернуло.

Она до сих пор не могла спокойно вспоминать ту давнюю историю.

А Людмила продолжала:

– И Степку околдовали! Красивый, классный – а служил вам, будто придворный шут!.. Все прихоти исполнял. Любые.

Надя подумала о Степане – тот из своего укрытия наверняка внимательно слушал их разговор – и покраснела. Однако Сладкова ее смущения не заметила. Продолжала свою исповедь:

– А я, идиотка, строила свою жизнь так, как была должна . – Она горько усмехнулась. – Кому только должна – до сих пор непонятно…

– И мне непонятно. Кто тебе мешал? Жить, как самой хотелось? – не удержалась от маленькой нотации Митрофанова.

Вот удивительно, у них со Сладковой – впервые за годы, что они знакомы, – получается нормальный разговор. Почти как у двух подружек…

И тут же оказалось, что с выводами Надежда поспешила. Потому что Людмила вдруг взвилась: