Одноклассники smerti

Особых успехов в ремонте Надиной квартиры Полуянов не достиг. И потому обычные для русского человека посиделки на кухне сегодня напоминали бивак на поле боя. Хотя обломки мебели с мусором и вынесли, но пол после снятого линолеума был бетонный. И развороченная плита.

Хорошо, что у запасливой Нади нашелся электрический чайник – давний, до сих пор не распакованный, подарок коллег. Стол со стульями Дима со Степаном притащили из большой комнаты. Конфеты с сушками Митрофанова, чтобы обезопасить их от муравьев, держала в холодильнике, потому они не пострадали. Заварка и сахар, правда, стояли в разметенном взрывом шкафчике и погибли. Но Надежда и здесь нашла выход: одолжила их у соседки, любопытной бабки Юльки. Именно ее заботам Дима поручил Родиона. И, пусть дело было за полночь, Митрофанова не могла отказать себе в удовольствии забрать любимого таксика.

Удивительно, но, пока она хлопотала, усталость и головокружение сами собой сошли на нет. И когда наконец налила чаю, а мужчины дружно захрустели баранками, Надя первая в нетерпении потребовала:

– Ну, Дим! Теперь я готова. Рассказывай.

– Да, похоже, она это, – буднично буркнул журналист – его не востребованный в больнице запал явно прошел. – Она убивает. Ваша Сладкова.

Надя со Степаном изумленно переглянулись. Митрофанова потребовала:

– Почему мы тогда до сих пор не позвонили в милицию?..

Степан поморщился. Дима усмехнулся. Поспешно метнул в рот баранку. Запил чаем. И произнес:

– А потому что… Много я в ее квартире интересного нашел. Но доказательств – ни единого.

Он снова умолк.

– Ну?!. – поторопила его Надежда. – Чего нашел хотя бы?

– Во-первых, – начал перечислять Полуянов, – диск. Новенький. А на нем – внимание, Надька! Тебе это ничего не напоминает? Колыбельная Дворжака.

– Тот самый? – ахнула Митрофанова. – Который в квартире Ленки был?.. Возле ее тела?!

– Не тот самый, но, похоже, такой же. Белая обложка, синий шрифт. Исполнитель Рихтер. Ты, кстати, Степан, обратил тогда на него внимание? – Полуянов внимательно взглянул на Ивасюхина.

– Обратил, – вздохнул тот. – И ментам, когда меня допрашивали, весь язык измозолил. Что си-ди-плеера у нас с Ленкой сроду не было и, ясное дело, дисков – тоже. Говорил им, что проигрыватель убийца принес. Больше некому. Но, похоже, не убедил. А сейчас получается… – он просветленно взглянул на Диму.

– Да ничего не получается, – пожал тот плечами. – Диски в любом музыкальном магазине покупаются. И даже если выяснят, что сладковская «Колыбельная» из той же партии, что коренковская, – что это доказывает?

– Подозрительно, конечно… – вздохнула Надя. – Ведь Сладкова – та музыкой вообще не интересовалась. Особенно классической. А тут вдруг покупает диск Дворжака, не самого известного композитора… Хотя ты прав. Это не доказательство.

А Дима перевел взгляд с ее погрустневшего лица на бесстрастного Степана и небрежно произнес:

– Правда, на этом диске кое-что написано… От руки.

– Да что ты тянешь! – возмутилась Митрофанова.

А Полуянов нарочито неторопливо извлек сотовый, пощелкал кнопками и продемонстрировал слушателям изображение: неровная, прямо поверх отпечатанной типографским способом фамилии Дворжак, строчка: « Последняя колыбельная Коренковой ».

– Ух, ничего себе! – восхитилась Надя.

– Да, – выдохнул Степан. – Она все-таки ненормальная…

– Вот и я говорю, – взглянул на него журналист. – То, что ненормальная, – вопросов нет. А что убийца – совсем не факт. Я вам больше скажу. Она на всю вашу гоп-компанию, оказывается, досье вела. Вот, – он снова защелкал кнопками своего мобильника, – отдельные яркие составляющие…

Дима продемонстрировал выведенную от руки «шапку»:

ИШУТИНА ИРИНА ЕВГЕНЬЕВНА. 22. 01. 1980 – … (НО СКОРО!)