Однажды темной зимней ночью…

– Надо пропустить по стаканчику вина, – решил Мори и подмигнул. – Раз появились неполадки со сном, значит, ты окончательно повзрослел. Наконец-то. Это событие надо отметить.

– Зато ты у нас взрослый и битый жизнью, – произнес Таниэль ослабевшим от благодарности голосом.

– Ты теперь – тоже. Пойдем. Нас ждет вино.

Мори отвел его в кухню и усадил на стул возле печки, а сам совочком нагреб немного тлеющих угольков в чашку и дал в руки Таниэлю – согреваться. Затем налил в бокал красного вина, которое нашлось в корзинке смотрительницы. Покончив с этим, Мори изучающе оглядел друга.

– Ну вот, уже выглядишь лучше. Правда?

Таниэль кивнул.

– Спасибо тебе, – сказал он мягко. Чашу с угольками он держал у сердца. Токи крови крохотными иголочками покалывали в его пальцах.

Мори чинно поцеловал его в лоб. Таниэль подался вперед и прижался к груди Мори, чувствуя себя снова в безопасности, но при этом пристыженным. Поцелуй был из тех, каким успокаивают ребенка, если он испугался паука.

* * *

Наутро все вокруг стало белым-бело от снега. Шесть скатилась по ступенькам, уже одетая в пальто и теплые ботинки, и в нетерпении приплясывала под дверью, пока Мори не встал и не отпер замок.

Таниэль еще с детства порядком намерзся и с удовольствием нежился у печки с чашкой горячего чая, довольный, что он в тепле, а не снаружи, и не имел ни малейшего желания высовываться во двор. Зато Мори взирал на снег как на преизрядное чудо.

Таниэля осенило, что ему выпал шанс победить Мори в снежки, ведь здесь Мори не сможет угадывать, откуда и когда в него прилетит очередной ком.

– А что, нам тоже не грех прогуляться, – бодро заявил Таниэль.

В дневном свете болота приобрели совсем другой вид. Они простирались куда хватало глаз, понизу затянутые мглистой дымкой.

Зато вода в озере отличалась необычайной прозрачностью и просматривалась до самого дна. На дне что-то вроде бы колыхалось, наверное, темные заросли водорослей. Правда, сквозь прозрачную воду вокруг свай мостика проглядывали какие-то предметы. Монеты и нечто другое, больше размерами и продолговатое, то ли ножи, то ли драгоценные украшения, а еще кости. Таниэль готов был поклясться, что различает на дне конскую челюсть.

Таниэля вдруг охватила жгучая ненависть к этим предметам на дне озера. Он бы и шагу не ступил по мостику над местом, где они валялись. Мори однажды рассказал Шесть, что в некоторых старинных культовых местах люди оставляют в воде подношения – за давностью лет все уже позабыли, кому они предназначаются, но традицию блюдут, – вот только Таниэль недослышал, что говорил Мори. Как ни пленяло озеро красотой, вода в нем выглядела какой-то мертвой. Таниэль всеми костями и кожей ощущал непреодолимое желание поскорее покинуть это место. Глупость неимоверная. Прежде Таниэлю никогда не казалось ни с того ни с сего, что какое-то место дурное; еще вчера он назвал бы это пустыми бреднями, а того, кто говорит об этом, заподозрил бы в нелепых маскарадах и заигрывании с потусторонним миром. Но сейчас он сам готов был поклясться, что озеро – явно дурное место, вот как его измучила минувшая ночь.

Шесть, едва они подошли к берегу, ускакала куда-то по своим детским делам, но Таниэль хорошо видел ее: ярко-красное пальтишко выделялось на голой местности, лишенной деревьев, изгородей и всего прочего, что заполняет пейзаж. Одни лишь болотные травы стлались по топкой земле, да камыши сгибались под снежными шапками; кое-где темнели заводи, да клочья тумана цеплялись за остроконечные стебли болотной осоки. Таниэль предпочел бы убраться подальше от воды, но почему-то медлил. При своем росте он возвышался над окружающим пейзажем. Торчал на виду, как никогда беззащитный, выставленный на всеобщее обозрение.

Девственно-белый снег хрустел под их ногами. Таниэль продолжал следить взглядом за Шесть и вскоре обнаружил, что затрудняется определить, насколько далеко она отошла. И снова беспокойство свернулось тугим клубком в душе. Он крикнул Шесть, чтобы та была осторожна, ведь кочки не так устойчивы, как кажется, но заметил, что она уже нашла себе длинную жердь и пробует ею почву перед каждым шагом. Сейчас она по кочкам перепрыгивала через крохотную заводь.

Мори тронул его за рукав, одарив невинным взглядом, метнул в него снежок и отбежал. Таниэль бросился вдогонку, что оказалось намного труднее, чем он воображал, потому что Мори оказался быстр, как лис, и играл не по правилам, устраивая засады в зарослях камышей.

Заслышав пение, они замедлили бег.

И увидели впереди рыбачью пристань, серую в мглистой дымке.