Одна в пустой комнате

Ее нет. Ее стер кто-то. Кто-то беспардонный и наглый. Прошелся грубой наждачной бумагой и содрал слой за слоем.

Память.

Воспоминания – ключ к четвертому измерению.

Это способ. Единственная возможность выйти за рамки трехмерного лживого мира и увидеть правду.

Федор Петрович слушает. Он не перебивает. Он теперь даже не записывает. Просто продолжает кивать и внимательно смотреть на меня. И он не притворяется. Я знаю, ему искренне интересно разобраться в моих переживаниях.

Другого способа не существует. Мы замкнуты внутри самих себя. И нам не выбраться. Без посторонней помощи не выкарабкаться.

Федор Петрович проглатывает каждое мое слово.

Он делает все как надо. Я это вижу. Я все замечаю. Профессиональный доктор ведет себя в точности, как регламентирует предписание по экстремальной психологии. Он настороже. Но я же не собираюсь покончить жизнь самоубийством. Зачем он так перестраховывается? Сижу перед ним. Я не на краю пропасти. Я не стою на шатающемся стуле с петлей на шее.

Зачем?

Психиатр старается не делать лишних движений. Его задача слушать. Нужно дать мне выговориться.

Я это понимаю.

Я прекрасно знаком со всеми его трюками. Знаком, но продолжаю говорить и говорить. Слова сами рвутся наружу.

Рассказываю о своих планах, о мечтах. Перечисляю все по пунктам. Словно зачитываю список покупок на неделю в продуктовом магазине. Все, о чем жалею и чего стесняюсь.

План врача работает. Я поддаюсь. Клюю на его уловку. Выплескиваю эмоции изо рта через звуки.

Говорю, что проклинаю себя за то, что познакомился с сумасшедшей. За то, что так долго тянул и не обращался в полицию. За свою нерешительность и трусость.

Я виноват не меньше, чем Рита. А может, даже больше.

С каждым моим словом, с каждой буквой, чувствую, что на душе становится легче. Наверное, так чувствуют себя люди на исповеди.

И я все говорю-говорю. А доктор все кивает и подбадривает – продолжай.

Находясь внутри. В самой замкнутой системе. Мы не можем видеть и понимать истинные законы этой системы. Нам не понять, как она работает и как вести себя «правильно».

Это как лабиринт. Самый сложный и запутанный. И мы внутри. В самом центре хитроумной конструкции. В западне. И только сверху. Только со стороны возможно рассмотреть всю картину в целом, выбрать правильный путь и найти выход.

– Продолжай, – говорит тихонько доктор. Он повторяет «продолжай», как будто больше не знает других слов.

И он больше не зовет меня Аркадий.

Федор Петрович старается. Применяет ко мне все свои навыки. Я понимаю, чем он занят. Врач выводит мое подсознание наружу. Он хочет, чтобы я поплакал. Он хочет взять меня за руку, как маленького ребенка, и сам шагнуть, погрузиться вместе со мной в мои самые потаенные кошмары. Хочет, чтобы мы пережили их вместе. Хочет, чтобы я избавился от них.

Я виноват!

Я хочу все исправить, но не знаю как…

Доктор изо всех сил хочет мне помочь. Он больше не успокаивает. Теперь он сильнее раскачивает мою психику. Как лодку в шторм. Вот только я не уверен, что моя лодка выдержит.

Федор Петрович просит, чтобы я сосредоточился и заглянул за горизонт. И я понимаю, о чем он.

– Загляни.

С помощью памяти можно путешествовать во времени. Это словно погрузиться в сон. Человек чувствует, что его прошлое – это как хорошо запомнившееся сновидение. Но это что-то гораздо более сложное, чем обычный сон.

Мы играем с воспоминаниями. В фантазиях меняем детали прошлого, раз за разом проживаем случившиеся события. Делаем выводы, копим опыт и формируем настоящее.

– Или наоборот? – спрашивает доктор и не ждет ответа. Он снова двигает рукой и кивает. – Продолжай…

Это слишком сложная тема, чтобы разобраться самому. Тем более с моим откровенно невысоким уровнем интеллекта. Тем более в моем нынешнем состоянии.

Доктор делает вид, что понимает, а может, уже на самом деле понимает меня и кивает, продолжай.

Я не помню прошлого. А значит, у меня нет будущего. Кто-то когда-то сказал нечто подобное. Вроде бы эта фраза про историю. Мол, если человек не помнит истории… Не суть важно.

Больше всего меня беспокоит, что я не знаю к чему стремиться. У меня нет цели. Нет смысла.

Будущее – проекция наших желаний. Его еще не существует, и одновременно оно уже случилось. У нас в голове. В наших фантазиях. Но что делать, если нет желаний? Если я не помню, чего хотел раньше? А сейчас… Что, если мои нынешние хотелки, это не мои настоящие желания? Что, если это лишь мечты одной из уродских масок?

Федор Петрович поддерживает беседу, он говорит, что счастье в спонтанности.

– В неведении, – поправляю его я.

И в этой фразе есть смысл.

Я не хочу знать, что со мной будет. Скучно же, не интересно контролировать все аспекты своего унылого существования. Именно существования, жизнью это не назовешь.

Стрелки двигаются, механизм тикает. Каждый день, на один бессмысленный день нам остается меньше времени.

– Плыть по течению. Удивляться новому. Смотреть на мир пытливыми детскими глазами. – Федор Петрович говорит невпопад.

Такими фразами он выдает себя. Ему нужно, чтобы я поверил, что он меня понимает. Но…