Одна судьба на двоих

Он повернулся ко мне, и я поняла, что, видимо, всё же не угадала с гардеробом. Вероятно, вчера он толком не рассмотрел меня в темноте. Теперь же он смотрел на меня с явным слегка испуганным благоговением.

Я подошла ближе, и он несмело взял меня за руку и окинул взглядом с ног до головы:

– Какая ты…

– Какая? – попыталась отшутиться я.

– Настоящая звезда, – улыбнулся он и добавил, помрачнев: – Вот почему я говорю, что ты правильно сделала, когда уехала. В нашем посёлке ты бы никогда не выглядела так.

– Глупости, – отмахнулась я. – Мы с тобой сегодня будем просто гулять и наслаждаться жизнью, идёт?

– Идёт, – отозвался он.

– Тогда вперед. Вон там моя машина, – я кивнула головой в сторону парковки.

И тут же снова ощутила, как мгновенно напрягся Гриша. Наверное, тот факт, что у меня есть машина, а у него нет, был для него неприятен, только сильнее подчеркивал наше неравенство. Черт возьми, эти опасности подстерегали на каждом шагу, в каждой фразе, в каждом жесте.

– Здорово у тебя получается, – сказал он уже в машине, когда я принялась лихо лавировать в потоке автомобилей.

– Зато на корабле я была бы совершенно бесполезна, – отозвалась я с улыбкой.

– На корабле… – протянул он и улыбнулся.

– Тебе нравится твоя работа? – спросила я.

– Привык.

И я снова подумала о том, что он связал свою жизнь с морем, возможно, выбрал совсем не подходящую ему специальность – только для того, чтобы когда-нибудь, если повезёт, увидеть меня.

Я не очень представляла себе, куда нам с Гришей поехать. В самом деле, не на аллею же звезд. Гриша сказал, что сегодня свободен до вечера, и в итоге мы просто несколько часов колесили по улицам, проехали мимо знаменитых белых букв Hollywood на Маунтли, полюбовались башнями Уоттс, прошлись мимо китайского театра Граумана.

Он смотрел на все эти достопримечательности с вежливым интересом. Мы много смеялись, болтали как прежде, подначивали друг друга и делились впечатлениями. Но во всём этом чувствовалось тягостное напряжение. Будто мы оба старательно исполняли предписанные нам роли.

В конце концов мы приехали на смотровую площадку, откуда открывался вид на весь Лос-Анджелес. Бескрайний, подёрнутый дымкой, сверкающий огнями неоновых вывесок, кипучий, удивительный и невероятный. Вдалеке возвышались голливудские холмы. Мне почему-то показалось, что именно здесь, на высоте, где так и веет свободой и бесконечностью, мы наконец сможем снова стать самими собой.

Полюбовавшись видом, мы расположились на уединённой полянке, укрытой от любопытных глаз густым кустарником. Я заранее достала из багажника машины плед и теперь расстелила его на траве. По дороге на одной из аллей мы купили бублики и теперь ели их, сидя на одеяле. Я видела, как плечи Гриши постепенно расслабляются, как смягчаются черты лица. Всё-таки я по-прежнему умела хорошо его чувствовать и правильно сделала, приехав в конце концов именно в это место.

– Хорошо тут, – проговорил он наконец, жмурясь и подставляя лицо солнцу. – Только совсем не как у нас.

– Ну еще бы, – со смехом отозвалась я. – Пальмы…

Мы помолчали немного, и я спросила:

– А как там Ветер? – и замерла на секунду, вдруг подумав, что ведь Ветра могло уже не быть на свете.

Но Гриша улыбнулся в ответ:

– Видела бы ты его. Так отъелся! Стал настоящим сторожевым псом. К матери в дом как-то вор пытался залезть. Чего он у нас только собирался стащить, интересно? Так Ветер на него прыгнул, повалил, прижал к земле и не выпускал, пока мать не пришла и не отогнала его. Бедный мужик чуть в штаны со страху не наделал. По-моему, он даже обрадовался, когда менты за ним приехали.

Я рассмеялась, потом сунула руку в сумку, нашарила потайной карман и вытащила из него деревянную фигурку.

– Смотри! Помнишь?

Я протянула волчонка Грише. Он потемнел от времени, некогда резкие, вырезанные ножом грани стерлись, сгладились, но на мордочке его всё равно можно было разглядеть забавные хитрые глаза. Гриша накрыл мою руку ладонью, сжал и пробормотал:

– Ты его сохранила?

– Конечно, сохранила, глупый! Я, может быть, только благодаря ему и выжила. А ты… несёшь такую ерунду – призвание, достаток, известность… – Я досадливо поморщилась. Гриша вдруг рванул меня к себе и сжал в объятиях. Я всем телом чувствовала, как тяжело вздымается его грудная клетка.

– Прости меня, – хрипло прошептал он. – Прости, я идиот, наверное. Меня просто всё это немного прибило. И я не знаю, что делать… Я всё время жил мыслью, что приеду к тебе, и тогда… А что тогда – я не думал…

– Мы решим… мы всё решим… – горячо пообещала я. – Мы найдём выход. Я не знаю, можно ли разорвать контракт, но…

– Нет, – решительно качнул головой он. – Ты не должна разрывать контракт. Это неправильно. Мы сделаем вот что, – он чуть отстранил меня от себя и заглянул мне в глаза. – Я перееду сюда. Если, конечно, ты этого хочешь.

– Хочу? – Я даже задохнулась от прозвучавшей в его интонациях неуверенности. – Гриша, да что ты такое говоришь. Конечно хочу, я… Но неужели ты оставишь всё, бросишь свой дом, свою профессию?