Одна судьба на двоих

От его близости, от его поддержки мне стало легче. И Алекс, осторожно похлопав меня по спине своей гигантской ручищей, произнёс:

– Ладно-ладно, с тебя причитается. Беги!

И я рванула будить студийного водителя. Мне во что бы то ни стало нужно было как можно скорее попасть в Сиэтл, в аэропорт.

* * *

Из аэропорта я успела позвонить Марку Анатольевичу, поднять его с кровати посреди ночи и потребовать, чтобы он немедленно занялся Гришиным делом. И как только самолёт приземлился в Лос-Анджелесе, я позвонила ему снова и с облегчением узнала, что он уже внёс за Гришу залог и сейчас вместе с ним находится в моей квартире. Будто разжался стальной кулак, все это время стискивавший моё сердце. На стоянке меня встречал мой верный Пит. Он сунул мне в руки бумажный стаканчик кофе из Старбакса – как я любила, без сахара, но с двойной порцией сливок.

– Все в порядке, – сказал он мне. – Не волнуйтесь, Рада, Григорий уже дома.

Я благодарно ему улыбнулась. Удивительно было, что этот человек – по сути простой наёмный работник – со временем стал относиться ко мне так тепло.

– Хорошо. Поехали. Только, пожалуйста, побыстрее.

Пит сдержанно кивнул и распахнул передо мной дверцу машины.

Я влетела в квартиру, успела увидеть Марка Анатольевича, развалившегося в моём низком кресле, но, даже не кивнув ему, кинулась к Грише, который стоял у окна, вполоборота ко мне. За время дороги я успела уже накрутить себя и почему-то думала, что увижу его бледным, измождённым, с запавшими глазами и покрытым густой щетиной подбородком. Однако же он, разумеется, выглядел точно так же, как когда мы расстались – высокий, сильный, чуть загорелый, с падающими на лоб спутанными прядями. Только костяшки пальцев у него были сбиты.

Гриша обнял меня, и я прижалась к его груди, закрыв глаза и глубоко вдыхая родной запах.

– Ты в порядке? – прошептала я.

Он невесело хмыкнул:

– Ага, жив-здоров. Прости, что опять доставил проблемы.

– Ерунда, – отмахнулась я. – Главное, что всё уладили.

За моей спиной многозначительно откашлялся Цфасман.

– Рада, мне очень неприятно вас огорчать… – заговорил он своим скрипучим голосом. – Но я бы не стал утверждать, что всё хорошо.

– Как это? – Я обернулась к нему, нахмурившись.

Гриша сжал мое запястье и негромко сказал:

– Рада, ты присядь. И не волнуйся, пожалуйста.

– Ты издеваешься, что ли? Это же лучшая фраза, чтобы вызвать у меня сердечный приступ, – отозвалась я.

Но потом все же послушалась и присела на краешек кресла, напротив Цфасмана.

– Рада, послушай, – заговорил адвокат, вертя в руках очки. – Ситуация очень серьёзная.

– Что случилось? – охнула я и обернулась к Грише: – Этот человек, которого ты… С которым ты… Он что, сильно пострадал?

– Да всё с ним в порядке, – заверил меня Гриша. – Мы и не подрались даже толком. Он просто с самого первого дня ко мне цеплялся, чем-то я ему не понравился. И вчера я что-то не стерпел и ответил. Слово за слово… Он врезал мне, я ему, и тут же прибежала портовая полиция.

– В процессе разбирательства выяснилось, что мистер Михеев работал в порту нелегально, – вступил Цфасман. – Мне удалось договориться, чтобы его выпустили под залог. Но, как вы понимаете, документы автоматически поступят в иммиграционную службу и…

– И что? – помертвевшими губами спросила я.

– Рада, – устало проговорил Марк Анатольевич. – Разумеется, я сделаю всё возможное. Но я всего лишь человек. Это очень серьёзное нарушение и… Я думаю, что, скорее всего, Григорию грозит депортация.

– Нет… – в каком-то трансе проговорила я. – Нет… Этого не случится.

– Рада, – Гриша присел рядом со мной на корточки и взял мои руки в свои. – Успокойся. Пожалуйста, успокойся! Конечно, этого не случится.

– Я постараюсь сделать всё возможное, – осторожно произнёс Цфасман. – Но готовыми нужно быть ко всему. Положение очень, очень серьёзное.

Когда Цфасман ушёл, Гриша принялся мерить шагами помещение. По его ссутуленным плечам, по низко опущенной голове я видела, что состояние у него сейчас крайне подавленное.

– Какого черта, – сдавленно проговорил он в какой-то момент. – Какого чёрта я только затеял всё это?

Я думала, что он говорит о своей работе в порту, и прикусила язык, чтобы не отозваться: «Я знала, что это плохая идея». Но оказалось, что он имел в виду другое.

– Зачем я приехал сюда? Навязался тебе? От меня у тебя сплошные проблемы, я только осложняю тебе жизнь. И когда пытаюсь всё исправить, в итоге делаю только хуже.

Я подбежала к нему, схватила руками за плечи и постаралась хорошенько встряхнуть.

– Не смей так говорить! – твёрдо сказала я. – Без тебя я здесь медленно умирала. Я снова начала жить, дышать, только когда ты приехал. И что бы у нас ни случалось, это ни в какое сравнение не идёт с тем, что я испытывала, когда считала, что ты мёртв.

Он обхватил меня руками, сжал до боли и прошептал:

– Я не уеду.

– Не уедешь, – эхом отозвалась я.

– Им не удастся меня выслать.

– Не удастся.

– Мы всегда будем вместе.

Эта сцена очень напомнила мне наши отчаянные клятвы в той обшарпанной столовой, на поминках моего деда.

* * *