Одна против всех

— Тягны-Рядно, — отчетливо повторил тот. — Через черточку и все с большой буквы. Это известная украинская фамилия.

— Мария, запиши.

— Уже записала.

— Кстати, можете называть меня просто Шура — так будет проще, — вставил клиент.

Босс поерзал в кресле, вытащил карандаш из подставки и, постукивая им по столу, уставился на Шуру:

— Ну, теперь мне можно задавать вопросы?

— Думаю, вам нет смысла их задавать, потому как вы не знаете сути, — быстро проговорил тот. — Лучше я сам все расскажу, а вы уж там решайте, стоит овчинка выделки или нет. Идет?

— Попробуйте.

— Видите ли, я фотограф. Довольно известный причем. И не только у нас, а и за рубежом. Я свободный художник, вольная птица, так сказать, у меня нет ни жены, ни детей, вернее, они были и в больших количествах, но в данный момент я пока один, поэтому делаю все, что мне заблагорассудится. У меня нет постоянного заработка, деньги то бывают, то нет, но меня это не смущает, потому что я могу заработать их в любой момент. По крайней мере мне так казалось еще месяц назад… — Он вдруг задумчиво смолк.

— А что случилось месяц назад? — вернул его к действительности босс.

— Месяц назад у меня началась полоса невезений, — печально заговорил Шура. — Я просадил все свои бабки с друзьями, промотал по кабакам, раскидал по девицам и просто безбожно растранжирил, как последний идиот. Знаете, раньше такого со мной не случалось. Я мог пить неделями, но всегда оставался в своем уме, помня, что гудеж закончится и у меня будет работа. Но на этот раз все было иначе. Я остался без копья и без работы. Две недели я ошивался по всем журналам, где меня всегда принимали с распростертыми объятиями, обивал пороги редакций, предлагая свои снимки, но везде говорили, что наступил кризис, журналы не раскупают и платить им мне нечем. И вот тогда, впервые в своей жизни, я, признанный во всем мире фотограф, унизился до того, что дал объявление в газету. — Он опять замолчал и уронил голову.

Выдержав вежливую паузу, Родион спросил:

— И что же за объявление?

— Ну, знаете, — стыдливо пояснил Шура, — типа «Фотографирую свадьбы, похороны, рождение ребенка и прочую лабудень». Поймите, просто не было другого выхода — с голода помирал.

— А что же друзья не помогли?

— Друзья у меня точно такие же, как я, — голь перекатная: художники, журналисты, писатели. Живут одним днем, короче. В общем, дал я это объявление в «Из рук в руки», сижу дома и жду звонков. День сижу, два сижу, три сижу… А жрать-то хочется, сами понимаете, в холодильнике мышь повесилась. Ну думаю, сволочи, хоть бы одна зараза позвонила! Ноль! И вот два дня назад, в прошедшее воскресение то бишь, когда я уже начал присматриваться к своей любимой кошке Джульетте на предмет жаркого, часов в десять утра раздается звонок. Хватаю трубку и слышу мужской голос:

— Это вы объявление давали?

— Господи, — говорю, — милый, а кто ж его еще мог дать? Конечно, я!

— Вы профессионал?

— Мирового уровня. Но вы можете звать меня Шурой.

— Отлично. У нас сегодня в двенадцать часов похороны. Сможете снять?

— Похороны? Да я не то что похороны, я вам полет души покойника в рай в сопровождении архангела Гавриила могу снять, если пожелаете! Главное, чтобы платили.

— Полет не нужно, нужны похороны, — отвечает. Причем серьезный такой мужик, голос такой солидный.

— Сделаем похороны, — говорю. — Вы расценки мои знаете?

— О деньгах не беспокойтесь: сколько скажете, столько и заплатим. Собирайте свои причиндалы, цветной пленки побольше, вспышку, штативы и прочее и выходите из дома. Через полчаса к вашему подъезду подъедет темно-синий «Ауди». Вас отвезут куда нужно.

— Да что вы, — говорю, — не стоит, у меня своя машина, «жигуленок»…

— Не надо нам вашей машины на наших похоронах. У нас несколько другой уровень мероприятия, соображаете?

— Понял. Через полчаса у моего подъезда.

— И все, он положил трубку, — Шура горько усмехнулся. — До меня только потом, когда я уже вниз спускался, дошло, что адреса-то я ему своего не говорил, понимаете? Ну ладно, думаю, главное, что работа появилась и бабки, судя по клиентуре, отвалят немалые. И потом, на похоронах наверняка чего-нибудь из еды перехватить можно. Короче, стою у подъезда, довольный донельзя, в желудке урчит, воображение всяческие аппетитные блюда рисует, весь «железом» (это мы так свою аппаратуру называем) увешан — красота, одним словом. Ровно через полчаса, тютелька в тютельку, подплывает прямо ко мне навороченный «Ауди» темно-синего цвета с тонированными стеклами, открывается задняя дверца и оттуда, из темноты, голос, мрачный такой, басовитый: «Кладите аппаратуру в багажник и садитесь». Багажник сам по себе открылся, я покидал туда аппаратуру, сел на заднее сиденье и закрыл дверь. Рядом со мной в полутьме какой-то тип, размером со сфинкса, впереди еще двое таких же. Ну, думаю, попал ты, Шура. И весело так, как бы между прочим, спрашиваю:

— Куда едем-то, ребята?

А тот, что слева сидит, отвечает:

— Этого ты, фраер, никогда не узнаешь.