Один современный миф

Но это жизненно важное средство не может быть пущено в ход произвольно и преднамеренно, по первому требованию, как спланированный ответ на некую хорошо осознаваемую ситуацию. Для этого человек слишком мал и немощен. Он нуждается в безотчетной вере, в побудительных мотивах, ощущаемых как метафизические по своему происхождению; все это не может быть воссоздано искусственно, только лишь благодаря добрым намерениям, объединенным на основе определенного минимума понимания. Подобная метафизически ориентированная доминанта способна установиться лишь спонтанным путем. И именно такое событие лежит в основе разбираемого сна. Высказанного мною мнения о связи отдельных деталей картины, созданной рассказчиком, с феноменом НЛО, оказалось достаточно, чтобы вызвать в нем к жизни архетипическую легенду, которая сообщает НЛО смысл нуминозного символа значимости индивида — значимости, обретшей метафизическое обоснование. Эмпирический человек далеко не умещается в границах собственного сознания. Он привлекает к себе интерес потустороннего мира; он него ждут достижений, возвышающихся над областью эмпирического с ее узкими пределами. Интерес к потустороннему миру сам идет навстречу индивиду, пробуждается в недрах его существа и требует от него проявлений, возвышающихся над областью эмпирического с ее узкими пределами. В результате человек обретает новое, более высокое достоинство, его значимость достигает космических сфер. Такая нуминозная метаморфоза не может быть плодом осознанных намерений или интеллектуальной убежденности; она возникает как отклик на потрясение, испытываемое «Я» под впечатлением от пришедших в движение архетипических сил. Подобный опыт небезобиден, ибо он часто приводит к инфляции личности: «Я» ощущает себя как бы «размножившимся» и «увеличившимся в размерах», хотя на деле оно отодвинуто на задний план; инфляция отнимает у него почву, лишает опоры, но чтобы все-таки «устоять на ногах», личность парадоксальным образом испытывает огромную потребность именно в чувстве инфляции (например, в ощущении того, что она принадлежит к числу редких избранников). Возвышению подвергается не «Я», а заменяющая его, более обширная и значимая Самость — символ всего человека в целом. «Я» любит воображать, что оно и есть человек в целом; вот почему ему так трудно избежать угрозы инфляции. Последняя настолько опасна, что человеку свойственно в страхе отступать перед подобными переживаниями и даже спасаться от них, как от болезней. Именно поэтому само понятие бессознательного воспринимается людьми с трудом, а необходимость заниматься им наталкивается на еще более резкую реакцию.

Совсем недавно — каких-нибудь несколько тысячелетий назад — разум людей находился на первобытном уровне, которому были свойственны свои «душевные катастрофы» — потеря души, одержимость и т. д., — угрожавшие единству личности, то есть «Я». Все эти опасности и угрозы еще далеко не преодолены даже в нашем цивилизованном обществе. Конечно, сегодня они уже не настолько пагубны для индивида, но этого нельзя сказать о целых национальных и социальных группах большого масштаба, о чем слишком красноречиво свидетельствует современная история. Речь идет о психических эпидемиях, уничтожающих личность. Перед лицом этой опасности есть лишь одно средство: отдаться на волю эмоции, которая, не подавляя и не уничтожая личность, ведет ее к достижению целостности, полноты. Последняя же устанавливается только в тот момент, когда «человек сознательный» объединяется с бессознательной частью собственного существа. Процесс объединения лишь в очень малой мере зависит от нашей собственной воли; в основном он происходит непроизвольно. Сознание способно в лучшем случае лишь подвести нас к границе бессознательного; достигнув ее, мы можем только ждать и наблюдать за ходом событий.