Один неверный шаг

Покровительственная улыбка Бекки несколько увяла. Тем не менее она продолжала говорить со своей подопечной дружелюбным голосом, в котором, впрочем, как она ни старалась этого избежать, все-таки проскальзывали наставнические нотки.

— Дебора, — сказала она, — вы знаете, где мы находимся?

— Конечно, знаю, — бросила Дебора. — Союзники только что разбомбили Мюнхен. Фашисты сдались. Я — девушка из Объединенной службы организации досуга войск и стою на южном пирсе в Манхэттене. Океанский бриз овевает мое лицо. Я жду прихода боевого корабля, чтобы запечатлеть жаркий поцелуй на устах первого же солдата или матроса, который сойдет на берег.

Сказав это, Дебора Уиттэкер подмигнула Майрону.

Бекки наставительным тоном произнесла:

— Дебора, сейчас не 1945 год. Сейчас…

— Да знаю я, черт побери! Нельзя же, в самом деле, быть такой легковерной. — Дебора опустилась на стул и наклонилась к Майрону. — Истина заключается в том, что иногда я обитаю в сегодняшнем дне, а иногда оказываюсь в каком-нибудь другом. Путешествую, так сказать, во времени. У моего дедушки была точно такая же особенность. Ему сказали, что это связано с известкованием стенок сосудов. Когда подобное началось у моей матери, это стали объяснять общей изношенностью и дряхлостью организма. Что касается меня, то мой диагноз — Паркинсон с Альцгеймером. — Она посмотрела на сиделку. При этом мышцы ее лица непроизвольно подергивались. — Прошу вас, Бекки: пока я еще в своем уме, — уйдите прочь с моих глаз.

Бекки еще некоторое время стояла рядом с ними, продолжая улыбаться, что, надо признать, давалось ей с известным трудом. Майрон кивнул в знак того, чтобы Бекки сделала, как ее просят, после чего сиделка наконец удалилась.

Дебора сразу же придвинулась к Майрону еще ближе.

— Мне нравится говорить ей всякие гадости, — прошептала она. — Это единственная бесплатная льгота, которая позволена старости. — Она положила руки на колени и улыбнулась Майрону своей подергивающейся улыбкой. — Вы только что назвали свое имя, но я, извините, уже его забыла.

— Майрон.

На лице у старой дамы появилось озадаченное выражение.

— Не то. Может, Андре? Вы очень похожи на Андре. Обычно он убирал мне волосы.

Бекки стояла наготове в углу, не спуская с них глаз.

Майрон решил не тратить зря время и сразу нырнуть с вышки вниз головой.

— Миссис Уиттэкер, я хочу задать вам несколько вопросов об Элизабет Брэдфорд.

— О Лиззи? — У старухи неожиданно засветились глаза. — Она тоже здесь?

— Нет, мадам.

— Я думала, она умерла…

— Да, она умерла, мадам.

— Бедняжка. Она устраивала такие чудесные приемы. У себя в поместье Брэдфорд. В такие вечера там все подсвечивалось прожекторами, а гости исчислялись сотнями. У Лиззи всегда играли лучшие оркестры, а на кухне трудились лучшие повара. Я от души веселилась на ее приемах. Ну и, разумеется, надевала по такому случаю все самое лучшее и дорогое… — Во взгляде Деборы неожиданно промелькнул отблеск какого-то чувства; возможно, пришло осознание, что приглашений, приемов и дорогих нарядов уже никогда не будет. Как бы то ни было, она замолчала.

— В своей колонке, — сказал Майрон, — вы часто писали об Элизабет Брэдфорд.

— Как же иначе? — Дебора взмахнула рукой. — Без Лиззи колонке словно чего-то не хватало. Она была светской дамой в полном смысле слова. Но… — Тут она снова замолчала и отвела глаза.

— Но что?..

— Так уж случилось, что я не писала о Лиззи месяцами. Странное дело. На прошлой неделе, к примеру, Констанс Лоуренс давала благотворительный бал в пользу детского приюта Святого Себастьяна, но Лиззи и туда не пришла. Между тем это благотворительное мероприятие всегда считалось одним из ее самых любимых. Она, знаете ли, была там главной дамой-распорядительницей последние четыре года.

Майрон кивнул, стараясь следовать за логикой Деборы и быстрыми сменами эпох и событий.

— Значит, Лиззи перестала посещать светские мероприятия, да?

— Да, перестала.

— А почему?

Дебора Уиттэкер словно очнулась от крепкого сна и с подозрением посмотрела на Майрона.

— Скажите-ка еще раз, как вас зовут?

— Майрон.

— Это я уже знаю. Меня интересует ваша фамилия.

— Болитар.

В глазах Деборы снова что-то вспыхнуло.

— Сын Эллин?

— Да.

— Эллин Болитар, — произнесла она с широкой улыбкой. — Как, кстати, она поживает?

— Спасибо, хорошо.

— Такая проницательная женщина… Скажите мне, Майрон, она до сих пор рвет в клочья свидетелей противной стороны?

— Да, мадам.

— Очень умная особа…

— Ей так нравилась ваша колонка, — сказал Майрон.

Дебора просияла.

— Эллин Болитар, лучший адвокат округа, читала мою колонку?

— Каждую неделю. Это было первое, что она читала в газете.

Дебора Уиттэкер откинулась на спинку стула, тряся головой.

— Нет, как это вам понравится? Эллин Болитар читает мою колонку. — Она снова улыбнулась Майрону. А ему становилось все труднее ориентироваться в путанице глагольных времен, и это сильно раздражало, поскольку мешало расставить по местам события, о которых повествовала Дебора. — Как хорошо, что вы пришли. Визит получился просто на диво, не так ли Майрон?

— Да, мадам, чудесный.

В следующую минуту улыбка на ее дрожащих губах увяла.