Один неверный шаг

— Аль Тони — король интриги, — объяснил Майрон. — Он пообещал, что напечатает это. Но не напечатает. Однако его работа заключается также в обмене услугами и новостями. И в этом смысле он лучший в нашем деле специалист.

— И что с того?

— А то, что он сейчас позвонит своему приятелю из «Сиэтл таймс» и обменяет это известие на какое-нибудь другое. И слух о травме получит распространение. А если он дойдет до широкой публики раньше официального объявления о сделке, то продажа не состоится.

Эсперанса ухмыльнулась.

— Проделка, совершенно лишенная этики.

Майрон пожал плечами.

— Назовем ее «окутанной туманом».

— Как ни называй, но она мне нравится.

— Всегда помни лозунг агентства «МБ спортспред»: клиент у нас на первом месте.

Она кивнула и добавила:

— И в сексуальном плане тоже.

— Послушай, наше агентство гарантирует клиенту первосортное обслуживание по всем статьям. — Майрон некоторое время смотрел на нее, потом сказал: — Могу я кое-что у тебя спросить?

Эсперанса задиристо вскинула голову.

— Смотря что.

— Почему ты так ненавидишь Джессику?

У Эсперансы затуманилось лицо. Пожав плечами, она сказала:

— Наверное, это просто вошло у меня в привычку.

— Я серьезно.

Эсперанса вытянула скрещенные ноги.

— Лучше я воздержусь от серьезных разговоров и буду заниматься своими делами мелкой служащей, хорошо?

— Ты мой лучший друг, — сказал Майрон. — И мне, естественно, хочется знать, почему ты ее не любишь.

Эсперанса вздохнула, закинула ногу на ногу и заправила за ухо выбившуюся из прически прядку.

— Джессика умна, проницательна, с развитым чувством юмора, хорошая писательница, и, уж конечно, я бы не стала выгонять ее из постели за то, что она любит крекеры.

Бисексуалка, что с нее возьмешь?

— Но она причинила тебе боль.

— И что с того? Разве она единственная в мире женщина, совершившая опрометчивый поступок?

— Тоже верно, — согласилась Эсперанса, затем хлопнула себя по коленке и поднялась с места. — Должно быть, я не права… Теперь мне можно идти?

— Тогда почему до сих пор имеешь на нее зуб?

— А мне нравится держать на кого-то зло. Потому что это легче, чем прощать.

Майрон покачал головой и жестом предложил ей вернуться в кресло.

— Все-таки ты должна объяснить, почему не любишь ее?

— Послушай, я всегда была занозой в заднице. Не воспринимай мои выпады слишком серьезно.

Майрон снова покачал головой.

Эсперанса подперлась рукой и некоторое время смотрела в окно.

— Ты не такой крутой парень, каким кажешься, понятно?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что для такого рода душевной боли у тебя слишком ранимая душа. Большинство людей могут пережить подобное. Я, к примеру, могу. И Джессика может. Уин — без вопросов. А вот ты — не можешь. Потому-то я и сказала, что ты не такой крутой парень, каким кажешься. Просто ты по-другому устроен.

— Тогда, быть может, во всем виноват я?

— Да, виноват, — ответила Эсперанса. — По крайней мере частично. Во-первых, ты слишком идеализируешь такого рода отношения. А еще ты слишком чувствительный. И слишком открытый. И слишком часто подставляешься под удар, прикрывая других.

— Разве это плохо?

Она заколебалась.

— Нет. Если разобраться, даже хорошо. И хотя ты слишком открытый и даже в чем-то наивный тип, все-таки много лучше тех, чья душа застегнута на все пуговицы… Слушай, может прекратим этот разговор, а?

— Мне почему-то кажется, что ты так и не ответила на мой вопрос.

Эсперанса словно в знак капитуляции вскинула над головой руки.

— Я выдала максимум, на что способна, и больше не скажу ни слова.

Майрон сам не заметил, как углубился в реминисценции, вспомнил любительскую лигу, в которой играл, и удар Джоя Давито, заставивший его навсегда распрощаться с бейсболом. Как Эсперанса сказала? «Ты слишком часто подставляешься под удар, прикрывая других». Вот и тогда он подставился, хотя никого не прикрывал. Наверное, судьба такая, подумал Майрон и покачал головой.

Эсперанса, воспользовавшись наступившим затишьем, поторопилась перевести разговор на другую тему.

— Я тут навела кое-какие справки по делу Элизабет Брэдфорд по твоей просьбе.

— И что же?

— А ничего. Нет ни единого свидетельства, которое указывало бы на то, что причиной ее смерти могло стать что-то иное, кроме неудачного падения с балкона. Кстати, если хочешь, можешь навестить ее брата. Он живет в Уэстпорте. Но предупреждаю: по поводу смерти сестры он придерживается точки зрения своего шурина, так что ты, поговорив с ним, никуда не продвинешься.

Стало быть, напрасная трата времени.

— А другие родственники?

— Имеется сестра, которая также живет в Уэстпорте, но предпочитает проводить летние месяцы на Лазурном берегу.

Опять по нулям.

— Что-нибудь еще?

— Есть-таки одна вещь, которая вызывает у меня легкое недоумение, — сказала Эсперанса. — Элизабет Брэдфорд была, без сомнения, социальным животным, иначе говоря, светской дамой самого высокого разбора, и ее имя фигурировало в прессе по тому или иному поводу минимум раз в неделю. Но за шесть месяцев до того, как она упала с балкона, всякие упоминания о ней в прессе полностью прекратились.

— Что значит «полностью»?