Один неверный шаг

Как бы то ни было, когда все закончилось, рабочие со временем вернулись на предприятие. Но это были уже совершенно другие люди. Они стали злыми и нетерпимыми. И смотрели на меня не как на работодателя, а как на эксплуататора и угнетателя. Хуже того, они, казалось, были готовы обвинить меня в том, что это я, и никто другой, привозил сюда их предков в цепях и колодках в трюмах кораблей. Потом среди рабочих появились так называемые активисты, которые начали подбивать их на забастовки и выдвигать непомерные требования. Так была поставлена жирная точка на производстве трикотажных изделий в Ньюарке. Шить трусы и майки стало невыгодно, поскольку многократно возросла стоимость труда. Увеличилась безработица. Город стал вариться в собственном соку, тлея изнутри. А потом активисты, пробившиеся в руководство, а попросту говоря, гангстеры и бандиты, стали требовать организации рабочего союза. Я, разумеется, выступил против этой идеи.

Отец бросил взгляд сквозь прозрачную стену на уходившие в темноту бесконечные ряды ящиков. Майрон невольно задался вопросом, сколько раз в день отец окидывал подобным оценивающим взглядом свои владения, о чем при этом думал и о чем мечтал, сидя годами за этим столом в своем офисе, расположенном в самом центре огромного складского помещения. Поразмышляв об этом некоторое время, Майрон встряхнул жестянку с «Йо-хо» и, потянув за кольцо, с хлопком откупорил ее. Этот звук, казалось, вернул отца к действительности. Он посмотрел на сына и изобразил на губах улыбку.

— Старик Брэдфорд был связан с бандитами, настаивавшими на организации союза. Прежде эти люди занимались исключительно нелегальной деятельностью — шантажом, разбоем, вымогательством, контролировали проституцию и так далее… И вдруг в один прекрасный день стали крупными специалистами в области прав рабочих и охраны труда. Но я продолжал с ними бороться и постепенно начал одерживать верх. В результате старик Брэдфорд отправил в это самое здание на переговоры своего сына Артура в компании с Сэмом Ричардсом. Этот сукин сын все время только подпирал стенку и помалкивал. Зато Артур, войдя в офис, сразу плюхнулся в кресло и, задрав ноги, утвердил свои грязные подошвы на моем рабочем столе. Далее он сказал, что в принципе одобряет организацию профсоюза и, более того, готов поддержать его материально. Я ответил этому юному наглецу, что дело, о котором он толкует, имеет совершенно определенное название — а именно: вымогательство, — и велел ему убираться из моего офиса ко всем чертям.

На лбу отца при этих словах выступили крохотные капельки пота. Он вынул платок и промокнул лоб. Так он делал во время разговора несколько раз, хотя в кабинете работал вентилятор. Последний, впрочем, поворачивался во все стороны и, словно дразня присутствующих, нес то живительную прохладу, то, когда его бешено вращавшиеся лопасти отворачивались от стола, позволял духоте и жаре вновь сгуститься в этой части помещения. Майрон посмотрел на семейные фотографии, где были запечатлены его родители во время круиза по Карибскому морю. Этим снимкам исполнилось лет десять, и родители на них казались здоровыми, веселыми, загорелыми и молодыми. По крайней мере на фотографиях они выглядели значительно моложе, чем сейчас. И этот факт поразил Майрона в самое сердце.

— И что произошло потом? — спросил Майрон.

Отец сглотнул, перевел дух и продолжил рассказ:

— И тогда впервые за все это время заговорил Сэм. Отлепившись от стены, он подошел к моему столу и посмотрел на наши семейные фотографии, доброжелательно улыбаясь, словно знал всех нас очень давно и считался другом семьи. А потом достал из кармана садовый секатор и швырнул его на столешницу.

У Майрона по спине пробежала холодная дрожь.

«Только представьте, какой ужасный урон эта штука может причинить человеческому существу, — сказал Сэм. — Представьте также, как она отсекает по одному человеческие члены, как долго при таком условии могут длиться муки и сколь страстно мученик будет призывать смерть, которая, при умелом использовании этого инструмента, может наступить очень и очень не скоро». Вот и все его слова. После этого Артур Брэдфорд расхохотался, и они оба вышли из офиса.

Отец схватил кофейную чашку и вновь попытался глотнуть из нее, но у него опять ничего не получилось, поскольку в чашке по-прежнему не было кофе. Майрон протянул ему жестянку с «Йо-хо», но отец отрицательно покачал головой.