Один

Правда, Печорин красавец, а Лермонтов считал себя уродом, таким большеголовым Щелкунчиком. Но действительно на некоторых внешность его производила потрясающее впечатление. Его взгляд, его бархатные глаза, взгляд которых никто не мог выдержать, его удивительная ловкость и большая физическая сила, его храбрость физическая, тоже выдающаяся, — все это было и все это передано Печорину.

«Хочется услышать ваше определение юмора, иронии и их различия».

Самое лучшее определение юмора, Наташа, дал Искандер (когда-то Сью Таунсенд, услышав это определение, сказала: «Это дал гениальный писатель»): «Юмор — это след, который оставляет человек, заглянувший в бездну и ползущий обратно». Что касается иронии, то здесь самое лучшее определение, лучшее понимание иронии дал Блок, мне кажется, в своей статье восьмого года «Ирония» с некрасовским эпиграфом «Я не люблю иронии твоей»: «Ирония — это априорный скепсис, априорное недоверие». Я бы сказал: род интеллектуальной трусости или во всяком случае интеллектуальной ретардации, какого-то отступления, капитуляции. Когда-то Петров, вспоминая Ильфа, писал: «Нашим мировоззрением была ирония, потому что другие основы мы утратили». Юмор — спасительная вещь, ирония — разъедающая, это такого своего рода кислота, это априорный отказ от действия. Как Роднянская сказала: «Антиутопия — это отказ от усилия, от исторического усилия». Мне кажется, что в этом смысле время иронии закончилось или она перешла в новое качество.

Вернемся через три минуты.

_{НОВОСТИ}

Продолжаем разговор. Я уже письма начинаю читать.

«Почему в «Каменном госте» главные герои проваливаются в ад?»

Ну видите ли, Дон Альвар, он же Командор, ему есть за что находиться в аду, он в ад превратил жизнь Доны Анны, и при жизни он был далеко не ангелом. А Дон Гуан — понятно почему, он тоже заслужил ад, и проваливается совершенно закономерно. Они как бы две ужасные крайности отношения к женщине: одна — это тюремщик, а вторая — развратник. И думаю, по Пушкину, оба они вполне заслуживают своего ада. И тем более что, по мнению Ахматовой, «Каменный гость» был попыткой пересмотреть собственную судьбу, как пишет Арабов, перевязать узлы.

«Вам нравится Летов, но не нравится Шнуров. Не парадокс ли это? Разве это не явления одной природы?»

Ну конечно, совершенно разной. Летов — это трагическое явление, трагический поэт. Тут правильно мне, конечно, пишут, что недостаточно перестать мыться, чтобы стать панком и нонконформистом, но Летов как раз мылся. Летов как раз был человеком очень интеллигентным в общении, и даже на первый взгляд мягким, железность его таилась внутри. Но Летов — это культ на самоуничтожение, и думаю, что жертвой этого культа отчасти стала Янка. Действительно прав Лимонов, очень черный человек.

Тогда как Шнуров — какое же тут самоуничтожение? Они соотносятся примерно как алкоголь и героин, мне кажется, если уж употреблять любимое сравнение Сорокина, когда он говорит: «Я — это героин, а Пелевин — легкие наркотики, марихуана». Мне кажется, это тоже некоторое преувеличение, но Летов — это очень серьезное явление и очень талантливый человек, замечательный прежде всего музыкант. А о Шнурове я не могу этого сказать, потому что Шнуров — это замечательный клоун, замечательная клоунада, но клоунада сама по себе все-таки занятие, как мне кажется, не менее трудное, но менее почтенное, чем хождение по канату.

«Страшная и одновременно конспирологически надутая загадка, догадка. Вы говорили, что родилось новое поколение, оно не устраивает государство. Может быть, власть нашла страшный способ — группы смерти, о которых делала расследование «Новая газета»?»

Нет, я думаю, что со стороны государства группы смерти никак не подпитываются. Я думаю, что здесь другое, о чем было подробное расследование, что группы смерти — это частный случай субкультуры, о которой мы почти ничего не знаем, субкультуры квестов, которая существует в сети, где люди занимаются довольно жестоким самовоспитанием, подвергая себя все новым испытаниям. И вот в этом смысле, как ни странно, и группы смерти, и вот эти квесты, которым люди себя подвергают, они имеют прототип.