Одичалый мир

— Стропила ставим. Скоро крышу стелить будем, — кашлянув в кулак, ответил Игнат.

— Это хорошо. Вот только придётся повременить с крышей. Завтра отберёшь людей для постройки забора от кромки моря до тех скал. Брёвна не жалей!

— Зачем забор? — вскинул взгляд Игнат.

Он заметил помрачневшее лицо своей спутницы и вкрадчиво произнёс:

— Так все брёвна туда уйдут. На личное жильё не хватит.

— Сначала Игнат достроит мне дом, и только после этого я разрешу строить ваш забор.

— Не ваш, а наш, — поправил её Виктор, с улыбкой глядя на её вздёрнутый носик. — Если его вовремя не поставим, твой Идар придёт со своей командой и будем мы жить, в лучшем случае, в бараках.

— Неужели всё так серьёзно? — испугалась Нина.

— Более чем, — не стал скрывать правду Виктор. — У Идара народу прибавилось. Скоро они вычислят наш лагерь. А тебя, Аня, как пить даст, он уголовникам отдаст.

Женщина дёрнулась, как от удара и растерянно глянула на Игната. Тот повёл лицом, словно неудачно высеченным топором из дубового пня, и растерянно промямлил:

— Может, Алик приведёт очень много людей и Идар испугается на нас нападать?

— Сомневаюсь, — нахмурился Виктор…

… Алик потянул ноздрями воздух:

— Чувствуешь дым?

— Ага, такой ароматный. Там люди, это точно! — обрадовалась Маша и захотела ринуться сквозь каменные гребни, заросшие колючим кустарником, прямиком к струящемуся дыму.

— Коза, не газуй! — остановил её Алик.

Девушка не обиделась на его высказывание и лишь улыбнулась, словно он сделал ей комплимент.

— Мало ли кто там может быть. Сейчас я погляжу, а ты замри, — Алик нахлобучил по самые уши панаму, вытянул кривой нож и полез между камнями.

Обдирая локти в кровь, но старается не отставать от худощавого парня, за ним суетливо поползла Маша.

— Я тебе сказал остаться! — оглянулся Алик, тряхнув несуразной козлиной бородкой.

— Вот ещё! Ты один раз в понор едва не свалился, если б не я…

— Ладно, ползи, — неожиданно смирился Алик, столкнувшись с её лучистыми глазами, ярко блеснувшими в свете молодой луны.

Они подползли к обрыву и заметили костерок, а над ним склонился тщедушный дед в спортивной куртке.

— Откуда он взялся? — удивился Алик и решил встать.

— Не двигайся! — Маша с силой дёрнула его за пояс.

— Ты чего? Обыкновенный старик…

— Смотри! — Маша вытянула тонкий пальчик. — Это, наверное, зеки? Тоже дым учуяли. Сволочи, сейчас дедушку убьют, — в её глазах появилась влага.

С обрыва видно, как к поляне, где греет руки старик, приближается группа людей. На их руках, под всплесками отблесков от костра, виднеются синие перстни и другие наколки.

— Точно, это зеки-людоеды, — вздрогнул Алик. — Сейчас бы автомат!

Парень в бессилии закусил губу и сдёрнул с головы панаму и утёр мокрое лицо.

— Надо его спасти, — всхлипнула девушка.

— Как? — почернел лицом Алик.

Неожиданно старец встрепенулся, повёл головой, с трудом встал и пошёл в сторону зеков.

— Что он делает? Бежать надо! — обомлела Маша…

… Людоеды выбрались из зарослей, гнусно посмеиваясь, остановились.

— Ты кто, человече? — хохотнул Витёк, увидев бредущего навстречу старика.

— Дед явно не в себе, — Вагиз с жадным любопытством оглядел его с ног до головы.

— Откуда это он? — удивился Бурый.

— Какая разница, — тихо произнёс Репа, глотая слюну, — жаль тощий, но печень и сердце должны быть большие. В углях запечём… вот и костерок так кстати.

Странно, но старик с такого расстояния услышал, что говорит Репа, но не испугался, а лишь устало улыбнулся и произнёс, словно закаркал простуженный ворон:

— Людей есть нельзя, дети мои. — Я чувствую, вы голодны и злы. Злыми быть плохо. Человеки должны любить друг друга. А голод — явление проходящее. Слышите? Это стая собак. Они тоже голодные. Им нравится ваш запах. Скоро они будут здесь.

Витёк дёрнулся, с испугом посмотрел на Вагиза и нервно оглянулся:

— Точно, собаки. Накаркал… старый хрен!

— Ты не суетись, сынок. От них не убежишь. Место здесь поганое, равнина, — я вас спасу и накормлю, но вы обязаны принять мою веру.

— Какую веру? — изумился Вагиз и откровенно заявил:

— Мы людоеды!

— Я очищу вас от этой скверны. Вы будете моими учениками.

— Какие, мать твою, ученики! Я вор в законе! — порывисто выкрикнул Вагиз, но на его сердце словно ложится мягкая лапка. Она затвердела и выпустила стальные когти.

— Я тоже в законе… из тех времён… когда ты ещё малолеткой первый срок мотал… Вагиз, — тихо, но с запредельной силой произнёс старец.

— Ты меня знаешь? — зек поёжился от его пронзительного взгляда.

— Ладно, потом разберёмся… с моей верой. От неё вы никуда не денетесь. Идите за мной, человеки. Здесь есть пещера. Господь указал на неё, когда меня выкинуло на этот берег Потопом. Я в ней немного обжился и даже дверь сделал. Там мы будем в полной безопасности.

— Да кто ты такой? — пристально посмотрел на него Вагиз. Что-то знакомое померещилось в размытых временем старческих чертах. Но такого быть не может! Тот страшный человек давно помер!