Одержимость Грешника

— Я видел чемодан в шкафу с её вещами. Вали отсюда, говорю. Даю пять секунд. Ещё раз зайдешь в мой дом — получишь. И Катю свою забирай, она уволена.

— Вещи мои дай забрать, — попросила я.

— А мне понравилось, как ты в носках бежала. Вот и беги, — ответил Паша, скрестив руки на груди. — У тебя новый уровень — добежать до доброй соседки босиком.

— Паш, — мне снова захотелось плакать от унижения. — Ты… Я не узнаю тебя. Ты меня хоть когда-нибудь любил?

— И не надо делать вид, что это я плохой, — отозвался он. — Любил, Тай, любил. До того, как ты ответила на его дурацкие чувства.

— Чьи?

— Не строй из себя дуру, — ответил Паша. — Алекса. Или у тебя есть ещё любовники?

Он стал наступать на меня. Я испугалась и инстинктивно отходила от него спиной вперёд, осторожно шагая вниз по лестнице. Он, как дикий бешеный зверь, шёл синхронно со мной.

— Нет, никого нет, — сказал я. — Я одна живу. И о чувствах Алекса я узнала не так давно.

— Хочешь сказать, что не замечала того, что Северов по тебе слюни пускал, хоть ведро подставляй, и пятки твои готов был лизать? Вы все, бабы, любите это всё.

— Не замечала, — покачала я головой, остановившись почти в конце ступенек.

— Врешь, — ответил бывший муж. — Потому что ты тоже смотрела на него глазами течной собаки!

— Я так не смотрела…

Да, Алекс мне нравился как мужчина — он привлекательный, сильный, с положением. Я уважала его, но никогда не думала ни о чём таком… До поцелуя на побережье океана… Это было год назад. Значит, что-то Паша стал замечать, и именно тогда наши отношения стали портиться. Выходит, Алекс, сам того не зная, разрушил свою семью, да и нашу — косвенно.

— Я не слепой, Тая. Уходи отсюда, пока я не разозлился окончательно.

— Паш, ну будь человеком, дай мне вещи забрать.

— Тая, уходи.

— Паш…

— Иди!

Он толкнул меня. Не сильно, но мне хватило, чтобы оступиться. Я потеряла равновесие и рухнула на ступеньки, скатившись по последним четырём вниз. Всё кувыркалось, пока я держала руками живот, пытаясь спасти малыша, которого я оставила. Я передумала делать аборт и не пошла на операцию, хоть и записалась. А теперь поясницу и живот прострелило острой болью. Голове и другим частям тела тоже досталось, но я не думала о себе, я хотела спасти его.

— Чёрт… — услышала я на фоне своего мучительного стона. — Тая… Блин.

Паша приподнял меня, и мне стало ещё больнее.

— Скорую… — попросила я. — Вызови…

— Бог ты мой, Таечка упала? Паша! Что ты наделал?

К нам бежала Катя. Она остановилась возле меня и зажала рот ладонью.

— Боже, ты ж беременна… Пятно вон на халате…

— Да… — простонала я. — Скорую, пожалуйста…

— Скорую вызывай, дура! — рявкнул он под мой тихий вой. Боль и страх за ребёнка становились невыносимыми. — Где чёртов телефон? А, блин! Где сумка твоя?

— У Ксюши…

— Сам отвезу. Скорую эту пока дождёшься…

Паша сбегал за сумкой и вернулся.

— Сейчас возьму тебя на руки. Терпи.

Он осторожно подхватил меня и понес в машину. Доехали быстро, и Паша договорился о моём осмотре. Уже в смотровом кабинете врачи быстро оценили ситуацию и сразу же поставили мне капельницу, после которой кровавое пятно перестало расти, а боль уменьшилась.

— Ну как ты, милая? — спросила медсестра в возрасте, когда лекарство почти кончилось.

— Лучше, кажется… — еле разлепила я губы. — Но всё ещё больно.

— Не бойся, обошлось всё, — мягко улыбнулась она мне. — Удержали мы ребёночка твоего. Сейчас лекарство докапаем и повезем тебя в палату. Там ещё одну капельницу поставим. Всё обойдётся. Но на сохранении придётся полежать — твой муж сказал, что упала ты прилично. Благо, что ничего не сломала.

Но мне было уже всё равно. Рука, ужасом стягивающая горло, начала ослабевать — мой ребёнок жив. Он будет жить.

***

АЛЕКС.

— Чёрт, опять напортачили в отчёте… — бурчал я, просматривая документы. — Поувольняю этих лодырей к чёртовой бабушке!

На столе зазвонил телефон.

— Да! — рявкнул я в трубку.

— Алексей Сергеевич, звонит с мобильного какая-то женщина, требует вас к телефону. Катей она назвалась, сказала, что по поводу Таисии Константиновны.

В сердце сразу же появилось какое-то нехорошее предчувствие…

— Переведи, — сказал я секретарю и стал ждать.

— Алло! — позвала Катя. Я сразу же узнал её голос. — Алексей Сергеевич!

— Я слушаю.

— Таечка в больнице, — говорила женщина. — Упала с лестницы, Пашка, сволочь, её толкнул.

Сжал плотно губы. Толкнул? Я тебя, мля, толкну, урод. Толкалку отобью навсегда.

— В какой она больнице и в каком состоянии? — спросил я. С этим козлом я буду разбираться позже.

— В гинекологию положили. В областной.

— В гинекологии? — переспросил я.

— Да! Беременная она!

— Чего, мля? — подскочил я как ошпаренный. — Повтори живо!

— Тая беременная. Ну, сейчас, конечно, неизвестно уже… Такое пятно алое было.

Твою мать. От лица отхлынула кровь. Тая беременна.

— Она потеряла ребёнка? — спросил я.

Даже сомнений нет, чей он. Мой. Если выжил.

— Не знаем, только что увезли. Вот поезжайте и узнаете о её состоянии. И Пашку не подпускайте к ней — чуть не загубил нашу красавицу! Ещё неизвестно, не сломала ли чего! Так, на вид одни ушибы да спиной сильно убилась.