Одержимость Грешника

— Пока не знаю, — ответил он. — Сказала, что это не телефонный разговор, и попросила личную встречу.

— И на когда вы договорились?

— На вечер, сегодня.

— А мне скажешь, что произошло у неё?

— Скажу, конечно, — отозвался Дамир. — Только ты всё-таки попытайся это узнать у неё сам. Раз она решила обратиться ко мне — разговор действительно серьёзный.

Сердце кольнуло. У Таи действительно какие-то трудности? Но она не хочет обращаться за помощью ко мне, что, в принципе, понятно...

— Понял, — ответил я. — Держи меня в курсе, ладно?

— Обязательно. Кстати, Камила приглашает выбраться в кино. Ты как?

— Да какое кино? — устало потёр я переносицу. — Дел невпроворот… После возвращения никак не разгребу.

— Ну, так и мы не сейчас идём. Подумай пока, я тебе перезвоню.

— Я уже подумал — не получается.

— А я всё равно перезвоню. Пока.

— Держи меня в курсе, Баташов, — напомнил я.

— Ага. Давай.

Он повесил трубку, и я задумчиво сжал телефон в руке.

Мне нужна информация. Зачем – я и сам точно не понимал, но мне казалось, что это нечто важное, то, что смогло бы дать нам шанс. Она не хочет, чтобы я давил на неё, но, может быть, она смягчится, если я помогу ей в ее беде? В любом случае оставаться в стороне, когда у неё что-то происходит, я не могу. Только Тая сама не расскажет. Но может знать о том, что случилось, её секретарь. Я снял трубку стационарного телефона и набрал номер ее отдела.

— Ирина, зайдите ко мне, — попросил я.

— Хорошо, Алексей Сергеевич, — ответила женщина. — Сейчас буду!

Я пригласил секретаря Таи и попросил своего приготовить нам два кофе.

— Извините, можно? — робко постучалась Ирина в дверь и заглянула в кабинет.

— Да-да, заходите, — отозвался я. — Присаживайтесь.

Ирина прошла через кабинет и села напротив меня. Женщина явно нервничала — не каждый день её к себе вызывает начальство.

— Ирина, кофе?

— Э-э… Спасибо, — кивнула она, но даже не притронулась к чашке – слишком волновалась.

— Не переживайте, — решил я разрядить обстановку. — Никаких претензий к вам у меня нет. Мы просто побеседуем.

Женщина с настороженностью продолжала наблюдать за мной.

— О чём? — спросила она.

— По поводу отдела, — сказал я, откинувшись на спинку своего кресла, и отпил кофе из чашечки. — Как обстоят дела?

Ирина немного замялась, а потом ответила вопросом на вопрос:

— А разве… Таисия Константиновна вам не доложила о состоянии отдела?

— Доложила, конечно, — кивнул я. — Но хотелось бы увидеть ситуацию с разных сторон.

— Всё в полном порядке, насколько мне известно, — ответила секретарь Таи. — Все планы мы выполняем, из графика не выпадали, никаких внештатных ситуаций не происходило.

— Прекрасно, — собрал я пальцы в замок. — Я знал, что могу на вас с Таисией Константиновной положиться.

— Алексей Сергеевич, — кинула на меня осторожный взгляд Ирина. — Вы хотели что-то узнать о Таисии Константиновне?

Женщина решила, что я копаю под Таю у неё за спиной.

— Вообще, да, — решил перейти я к тому, ради чего сюда и позвал секретаря Таи. — Этот разговор конфиденциальный и должен остаться между нами. Тая не должна знать, о чем мы здесь с вами беседовали.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Я поняла вас.

— Как этот месяц, пока меня не было, вела себя в офисе ваша начальница?

— Обыкновенно, — пожала плечами Ирина. — Работала, не опаздывала, не нарушала устава компании.

— Не замечали ли вы, что Тая, например, плачет часто?

— Ну… Она бывала грустная и плакала пару раз при мне, но говорить о поводе своих слёз отказалась со мной. Я и не лезла к ней в душу.

Значит, всё же плакала. Зря я так был уверен, что она простила Пашу и счастлива с ним. Счастливые женщины не плачут.

— Скажите, Ирина, вам известно что-то о проблемах в семье Таисии Константиновны?

— Да почти ничего, — ответила она. — Знаю только, что сейчас ведётся бракоразводный процесс и Таисия Константиновна созванивается с каким-то юристом, просит его найти способ вернуть ей дочь.

— Вернуть дочь? — нахмурился я. — Она что — всё же ушла от мужа?

— Да, — кивнула Ирина. — Подала на развод и живёт теперь отдельно. Только муж ей, кажется, дочь не отдаёт и даже не даёт ей видеться с девочкой. Тут любая бы загрустила.

Я поджал губы.

Вот козёл.

Значит, Тая от него ушла, и он ей мстит, лишая самого дорогого — ребёнка.

Больно за Таю. Но в то же время в душе снова зашевелилась надежда. Я могу ей помочь, и, возможно, она иначе посмотрит на меня…

***

ТАЯ.

— Ксюша! — позвала я дочь, как только она вышла из машины отца.

Я ждала их возле дома.

— Мама! — увидела меня девочка, распахнула такие же зелёные, как у меня, глаза и уже полетела ко мне, как пока ещё муж резко удержал Ксюшу за руку.

— Ну-ка, стой, — сказал он ей.

— Ну па-а-ап… — захныкал ребёнок. — Я к маме хочу! Мама! Мама!

— Паш, ну дай нам хотя бы пять минут поговорить, — попросила я, еле сдерживая слёзы. — Тебе же даже органы опеки уже сказали…

— Да плевать я хотел на эти органы опеки, ясно? Ты чё сюда притащилась опять? — уставился он злобно на меня, продолжая удерживать рыдающую дочь. — Я тебе говорил не ходить сюда и что дочь ты не увидишь.