Одержимость

– Думаю, вам нужно встретиться с ним. Попытаться узнать побольше об этом Джоне Босли.

– Даже не знаю, жив ли он.

– Это очень важно.

– Почему?

– Вы поймете.

Дверь открылась, и вошел Дэвид.

– Вам с молоком, мистер Форд?

– Прошу простить. – Форд встал. – Я слишком припозднился. Должен ехать.

– Найти вам метлу или у вас с собой? – улыбнулся Дэвид.

– Я обхожусь без таких вещей. – Форд вежливо улыбнулся в ответ. – Если позволите, просто растаю в воздухе прямо на ваших глазах.

22

«Лендровер» кренился, подпрыгивал и буксовал на склизкой дороге. Запахло свинарником, пара зайцев мелькнула в лучах фар. Посмотрели в сторону машины, потом бросились наутек – через ограду в поля.

Ночь стояла ясная, сияли звезды, был виден лунный серп, темные контуры земли казались бесконечной тенью.

– Спасибо, что взял меня с собой.

– Не говори глупостей.

– Не хотела сегодня оставаться на ночь одна в доме.

– Ничего удивительного. Этот деятель – как его? Форд? – своими трюками напугал тебя до смерти.

Алекс смотрела через лобовое стекло. Капот «лендровера» нырнул, впереди блеснуло озеро – оно словно мерцало внутренним светом. Средневековый пруд. Ее пробрал озноб. Почему она никак не может отделаться от этих слов? Почему они кажутся ей такими зловещими? Ей пришло в голову, что в глубине впрямь обитает какой-то древний карп. Она хотела отвернуться, но озеро притягивало ее взгляд, словно магнитом.

– Он не такой, каким я его представлял, – сказал Дэвид.

– Ты это о чем?

– Понимаешь… он не лишен чувства юмора. Я думал, что у людей такого рода чувство юмора отсутствует начисто, что они всегда дьявольски серьезны. Он больше похож на страхового агента, чем на медиума.

Она улыбнулась:

– Именно так и я подумала, когда его увидела. У него, судя по всему, превосходная репутация.

Дэвид резко остановил машину, дернул ручной тормоз и уставился в боковое окно.

Алекс взволнованно спросила:

– Что случилось?

Он поднял палец, продолжая смотреть в окно. Она прислушалась к стуку двигателя, похожему на биение сердца, огляделась и почувствовала себя уязвимой, испуганной. Хотелось поскорее доехать до дома, а не стоять в темноте рядом с озером и полями.

– Вот стервецы, – буркнул Дэвид.

– Что случилось?

– Овцы проникли на виноградник… тут у меня «шардоне». Не хочу, чтобы они там шлялись.

Она вздохнула с облегчением.

– Нужно будет утром заделать ограду.

– Дэвид, можно мне завтра взять «лендровер»?

– Тащиться на нем до Лондона – удовольствие ниже среднего… Лучше тебе сесть на поезд из Льюиса.

Она кивнула.

– Но ты можешь делать, что тебе нравится; я хочу, чтобы ты отдохнула, расслабилась, набралась сил.

Алекс улыбнулась, положила руку на спинку его сиденья. Хотела обнять Дэвида, прижать к себе. Но нет, в глубине души она знала: то, что она делает с ним, и без того плохо, а снова бередить старые раны она вовсе не хотела. Это было несправедливо по отношению к нему. Или к ней самой, добавила она, поразмыслив.

Сидя за кухонным столом, она смотрела, как Дэвид открывает бутылку собственного вина. Урожайка ворвалась в комнату, повертела головой и убежала.

– Ты и вправду, как он говорил, не ела целых шесть часов до этого представления?

– Только завтракала. – Алекс кивнула. – А ты?

– Я обычно теперь ем два раза в день – завтракаю и обедаю. – Дэвид открыл холодильник. – Хочешь омлет?

– Удивительно, что ты не обзавелся курами. Ты в Лондоне всегда говорил, что хочешь держать кур.

– В Лондоне это было бы экзотикой. А здесь – нет.

Она улыбнулась:

– Как бы то ни было, яйца и вино не очень хорошо сочетаются.

– Даже если выращивать кур на винограднике «шардоне»?

Он положил на сушилку несколько яиц.

– Дэвид, что ты делал во время сеанса… круга?

– Делал? – Он посмотрел на нее и покраснел.

– Мне казалось, тебя что-то очень забавляло.

Дэвид рассмеялся и похлопал себя по груди. Осторожно снял пиджак, и она увидела, что у него к груди прикреплен портативный магнитофон.

– Я все записал. Посмотрим, кто из нас прав.

Он отстегнул лямки, нажал кнопку обратной перемотки и положил магнитофон на стол перед Алекс. Зашелестела пленка.

– Ты думаешь, это было благоразумно?

– Ты что имеешь в виду?

– Это могло отпугнуть духов.

– Никто не говорил, что магнитофоны запрещены.

– Но хотя бы мне ты мог сказать.

– Скажи я, и ты бы мне запретила.

Он наполнил ее бокал, нахмурился, когда вино дало осадок и сделалось прозрачным. Он поднял бокал за ножку, повернул его к свету:

– Цвет хороший.

– Очень чистый.

– Не слишком водянистое, как ты считаешь?

– Нет.

– Чуть-чуть желтоватое, да? – взволнованно сказал он. – Последняя партия была зеленоватой.

– А что ты делаешь? Добавляешь краситель?

Он неодобрительно нахмурился:

– Никогда. Я такими вещами не занимаюсь. Окраску придает виноградная шкурка; все зависит от того, как долго выдерживать сусло.

Алекс понюхала вино. Поначалу ей показалось, что запах терпковатый, чуть маслянистый, и она наморщила нос. Но, вдохнув второй раз, ощутила слабый сладковатый аромат винограда.

– Оно все еще очень молодое, – сказал он, помрачнев.