Одержимость

Она отступила, удивленно моргая. Оглядела громадный зал под куполом. Там было хорошо, тепло, уютно. Сквозь прозрачный потолок можно было увидеть плавающих карпов и форель. На полу лежал мягкий ковер, весело потрескивал огонек в камине. Там стояла женщина в одежде медсестры; она наклонилась, голыми руками вытащила из камина обуглившееся полено, подняла его над головой – маленький сучковатый предмет с торчащими обожженными прутьями. Прутья зашевелились: сначала так, словно их качал ветер, но потом зажили собственной жизнью, превратились в маленькие розовые ручки. Крохотные пальцы сжимались и разжимались, раздался младенческий плач.

– Не плачь, сейчас ты увидишь мамочку.

Улыбаясь, сестра понесла ребенка Алекс, и она только теперь поняла, насколько та похожа на Айрис Тремейн.

Потом Алекс почувствовала ребенка в своих руках, увидела его розовые ладошки и ножки, посмотрела на его лицо.

На нее взирал обугленный череп.

Засветился слабый красный огонек, и она испуганно моргнула. Музыка смолкла. У двери Алекс увидела Форда. Посмотрела на Стивена Орма, Милсома, потом на Санди, которая одобрительно улыбнулась ей. Глядеть на Дэвида она избегала.

– Как у всех дела? – спросил Форд. – Медитация была долгой… я чувствовал, что она проходит хорошо, а потому не прерывал ее.

Алекс посмотрела на часы. Без десяти восемь – все это продолжалось около получаса. Не может быть! Набравшись мужества, она взглянула на Дэвида. Он сидел, склонив голову набок, почти прижимая ухо к плечу, а на его лице появилось странное озабоченное выражение.

– Санди, как у вас все прошло? – мягко прошелестел Форд.

– Невероятно, Морган. Я видела Иисуса.

Форд чуть наклонил голову и улыбнулся.

– Он стоял передо мной с корзиной; сказал, что я должна развивать мои целительские способности, и объяснил несколько вещей, в которых я раньше путалась.

Форд недоуменно посмотрел на Санди.

– Я тоже ощутил присутствие Иисуса, – восторженно произнес Стивен Орм гнусавым голосом. – Я почувствовал, как Он вошел.

Они все мошенники, черт бы их подрал, подумала Алекс.

– Я полагаю, – сказал Орм, – что Он, возможно, пришел для защиты круга. Как вы считаете, Морган?

– Целительские способности Санди очень важны. Возможно, Он счел необходимым прийти и увидеть ее. – Форд посмотрел на Милсома. – Артур, а как у вас?

– Моя жена! – В хрипловатом голосе Милсома слышался мальчишеский восторг. – Я всегда, если есть возможность, заглядываю к ней.

– И как она?

– Отлично. Показывала, чем занимается. Она и еще некоторые работают над одним проектом – сооружают такую громадную световую колонну.

– А, да. – Форд кивнул.

Алекс не сводила с него глаз, размышляя, что бы такое сказать.

– А мистер Хайтауэр?

– Кажется, я уснул.

– Это бывает, – снисходительно заметил Форд.

Алекс почувствовала на себе его пристальный взор.

– Не хотите рассказать нам, что вы видели, миссис Хайтауэр?

Алекс посмотрела на Дэвида и тут же пожалела об этом. «Не дай себя провести, – говорил его взгляд, – не будь дурочкой».

– Я видела Фабиана.

– Да, я так и думал. – На лице Форда выразилось одобрение, которое должно было служить ей наградой. – Думал, что он придет, и очень явственно ощутил его присутствие. Он и сейчас здесь. Думаю, мы его услышим сегодня, его проявление очень сильно.

– У него было обгоревшее, обуглившееся лицо, похожее на череп.

– В процессе медитации подсознание играет свою роль, это естественно. – Форд кивнул. – Вы проецируетесь на него с земного плана. Вы видите телесное воплощение Фабиана и неизбежно воспринимаете его именно таким. Позднее, когда он проявится для вас, вы увидите проекцию его перевоплощения, и он будет таким, каким вы хотите его запомнить.

– Он убегал от меня.

У Алекс горело лицо, она чувствовала себя смешной. Дэвид пытался что-то сказать ей глазами, предупредить о чем-то, но она отвернулась, не успев понять, что он имеет в виду.

– Возможно, тут опять сработало ваше подсознание, страх потерять его навсегда. После вашей первой связи это пройдет, впоследствии вы сможете связываться с ним в ваших медитациях в любое время. И думаю, вы обнаружите, что он очень любезен с вами.

Форд улыбнулся, подошел к магнитофону, присел, вынул кассету и вставил другой стороной.

Алекс оглядела комнату и снова ощутила дрожь. В красном свете портрет Фабиана казался еще более строгим, чем обычно, а жестокое, холодное лицо Орма выбивало ее из колеи. Она посмотрела на Милсома, и он весело улыбнулся ей.

– Возможно, вы услышите необычный голос, миссис Хайтауэр, – сказал Форд. – У меня есть проводник, его зовут Герберт Ленгер… он был доктором в Вене в восьмидесятых годах девятнадцатого века, милый парень. В девяностых переехал в Париж. Некоторое время пользовал Оскара Уайльда.

Форд сказал это обыденным тоном, как нечто совершенно естественное. Она слишком разнервничалась, а потому не спросила, что он имеет в виду.

– Все готовы продолжать? Я сегодня ощущаю сильные влияния. Вы должны строго следовать моим указаниям. Понятно?

Он и Алекс переглянулись.

Она поежилась, пытаясь прогнать страх. Она не хотела продолжать, не хотела, чтобы Форд выключал свет.