Одержимость

Она двинулась в темноту, нащупала выключатель, нажала его быстрым, нервным ударом пальца и подпрыгнула от вспышки света. Поднялась по следующему пролету на очередную площадку. Дверь в кабинет Джули была открыта, а внутри стояла полная темнота. Алекс опасливо посмотрела туда, засунула внутрь руку, щелкнула выключателем и опять вздохнула с облегчением: все здесь было в порядке. Она с досадой взглянула на пишущую машинку «Оливетти» без чехла: Джули всегда оставляла ее в таком виде. Почему? Серый пластиковый чехол лежал за лотком для документов. Она взяла его, разгладила, аккуратно укрыла им машинку. Взгляд упал на рукопись на столе. «Предвидения – мои способности и другое». В папку была засунута закладка приблизительно на половине текста. Она просила Джули отослать рукопись автору, с раздражением подумала Алекс, взяла ее и понесла в свой кабинет – в понедельник она поговорит об этом с Джули.

На улице внизу пьяная компания толпилась у массажного салона, заглядывала в темные окна. Алекс опустила жалюзи, отошла от окна, ежась от холода, включила обогреватель, потом взяла свою адресную книжку. Набрала номер и принялась ждать, зная, что там никогда не подходят сразу. С облегчением услышала щелчок на линии – трубку сняли. И уже собиралась заговорить, когда поняла, что гудки продолжаются.

Кто-то взял трубку в ее офисе.

Она встала. На мгновение ее парализовал страх.

Кто здесь? Уборщица? Нет, невозможно. Кто-то из сотрудников? Она прислушалась – не раздастся ли звука дыхания, шепота; гудки в трубке продолжались. Ощущалось чье-то присутствие: кто-то ждал, слушал. Но кто это? Теперь ее трясло, она слышала стук собственного сердца громче, чем гудки в трубке. Почувствовала боль под ухом – она слишком сильно надавила трубкой на скулу. Гудки продолжались. Она опасливо огляделась, посмотрела через открытую дверь в проход. Гудки эхом разносились по кабинету. Что-то шевельнулось в конце прохода. Или это ей показалось? «Запри дверь, – сказала она себе. – Запри дверь!» Ключ торчал из скважины снаружи.

Осторожно, тихонько положила она трубку на пресс-папье и на цыпочках направилась к двери. Попыталась беззвучно вытащить ключ, но руки слишком сильно дрожали: ключ скрежетал, звякал. В конце концов он упал на пол, отскочил, ударился о плинтус с таким звуком, будто столкнулись два поезда.

– Нет, – громко произнесла она. – Нет, нет.

Опустившись на колени, Алекс принялась прощупывать ковер. Наконец нашарила ключ, повернулась, со страхом посмотрела вдоль прохода на лестницу. Гудки все продолжались. Она метнулась в кабинет, захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Потом попыталась вставить ключ в скважину, но снова уронила. «Нет», – сказала она, подняла ключ, вставила в скважину и хотела повернуть. Ключ не поворачивался.

Она приложила такое усилие, что даже испугалась: как бы он не сломался.

– Пожалуйста, запрись, пожалуйста, запрись.

Она просунула ключ еще дальше, и он неожиданно легко повернулся. Без всяких усилий с ее стороны язычок вошел на место почти беззвучно.

Алекс прижалась головой к двери. Напряжение отпустило ее, хотя сердце продолжало биться так, словно кто-то стучал кулаком ей по груди. Она вспотела. Глотала ртом воздух.

– Алло? Алло? – донесся до нее тихий голос, словно кто-то оставил включенным радио. – Алло? Алло?

Она бросилась к трубке, словно к куску хлеба после недели голодания.

– Алло?

Она услышала знакомое шипение воздуха и табачного дыма.

– Алекс? – Голос Филипа Мейна прозвучал чуть ли не с недоумением.

Она неожиданно снова почувствовала чье-то близкое присутствие, и желание говорить у нее пропало – она не хотела выдавать себя.

– Да, – услышала она собственный шепот, чуть ли не шипение.

– Алло?

– Помоги мне, – прошипела она громче, внезапно ощущая собственную уязвимость.

Дверь была крепка, но решительного человека она бы не остановила.

– Алекс, это ты?

– Да. – Этот звук, странный, высокий писк раздался откуда-то из самых глубин ее существа, и она едва узнала себя.

– С тобой все в порядке? – Голос Филипа звучал мягко, озабоченно.

Ей не хотелось это говорить, не хотелось, чтобы другой человек знал о ее страхе. «Говори нормальным голосом», – велела она себе.

Ради бога, говори нормальным голосом.

– Я хочу встретиться с медиумом и подумала, может, ты кого-нибудь знаешь.

Она почувствовала, что ее голос снова изменился – звучал безжизненно, монотонно, автоматически, словно речь совершенно незнакомого человека.

– Ты уверена?

«Господи боже, только не начинай спора, ради бога, не начинай. Не сейчас».

– Алекс?..

– Да, я уверена, – сказал автомат.

– У тебя какой-то странный голос.

– Нормальный, – ответил автомат.

– Я не уверен насчет медиумов. Ты должна все это тщательно обдумать.

– Филип, прошу тебя. Мне очень нужно.

– Не знаю. Нам надо это обсудить.

– Пожалуйста, Филип, ты знаешь кого-нибудь?

– Нет, лично не знаю. Господи, нет. – Он помолчал. – Ты мне говорила, что тебя на эту мысль навела подруга… она никого не может посоветовать?

– Она прислала одну женщину. Ужасную.

Снова молчание.

– Филип, ты наверняка кого-нибудь знаешь.