Одержимость

— Было больно по большей части. Я ненавидела каждую секунду, проведенную с ним. Я пыталась думать о другом… в те ночи с Кларком… Но даже мысли о тебе не делали лучше, поэтому я предпочитала отключаться. Я немела. Исчезала внутри, пока он… заканчивал. Пока не вспомню, кто я, и как это — чувствовать…

Это было плохо. Она чахла прямо передо мной, возвращаясь в тот ад, в котором была заключена вместе с ним. Мой гнев разгорался, моральные устои трещали, и я сжимал зубы. Но Пэйдж не нужен был воин. Её нужно утешить, и моя тревога о ней временно успокоила ярость, пока я делал несколько шагов к ней. Я заморозил свои чувства, глубоко вздохнул и поднял её подбородок. Она не сопротивлялась мягкой команде. Если бы я мог, стер бы её прошлое, оторвал бы его самодовольную плоть от костей и наблюдал, как кровь растекается у его ног. Я бы нашел подходящий цвет и рисовал его смерть тысячу раз в знак победы.

Демон в моей голове почти проснулся, но я закрыл глаза и успокоил себя, прежде чем сказать:

— Сосуд… — слова застревали в зубах. — Он причинял тебе боль.

Её глаза распахнулись, прошлое не могло запятнать невинность кристально голубых глаз, и она покачала головой.

— Он не мог на самом деле причинить мне боль, потому что у меня был ты всё это время. — Её улыбка была скромной, когда она положила руки на мои бицепсы. — Ты весь дрожишь.

Я этого не осознавал, но когда позволил себе раствориться в её взгляде, каждый мускул в моем теле расслабился. Она подняла руки и положила их на мою шею, кончиками ногтей слегка царапая мою кожу.

— Я хочу убить его. — Но реальная угроза испарилась под её прикосновением.

— Он этого не стоит… Я не хочу больше о нём думать… Я хочу… Я хочу…

— Скажи мне, — сказал я громким шёпотом.

— Я хочу, чтобы ты показал мне, Деклан. Покажи мне, что я всё ещё могу чувствовать. Покажи, что я не просто плоть и кости. Покажи, что у меня всё ещё есть душа.

На её щеках проступил оттенок желания, малиновый и горячий.

Звук приближающего поезда загремел за окном. Я наклонился к ней. Когда её губы слегка приоткрылись, медленно накрыл её рот, позволяя чувствам переполнить её, пока всё напряжение не испарилось, и её рот не стал двигаться вместе с моими жаждущими мазками.

— Закрой дверь, — прошептала она мне в рот.

Я ещё раз её поцеловал, прежде чем оторвался и закрыл дверь. Поезд загрохотал мимо, и когда я повернулся к Пэйдж, она снимала свой свитер. Черный, белый, черный, белый — свет мелькал и исчезал сквозь жалюзи. Будто кто-то быстро листал страницы комиксов. Пэйдж была нарисована изящными линиями. На ней не было лифчика, от вида каплеобразной груди у меня пересохло во рту, розовые соски выделялись в бесцветном море света. Глаза были скрыты тенью. Спрятаны. Кровь в моих венах умоляла меня согреться её теплом, взывая к ней. Мои легкие горели, когда я сдержал дыхание. Всё это казалось нереальным. Она была чересчур неподвижной. Это снова мой кошмар? Мне нужно проснуться, пока её розовые соски не стали цвета…

Пэйдж пошевелилась и направилась ко мне, взялась за край моей белой рубашки и подняла его. Я помог ей снять рубашку и бросить на пол к её свитеру. Она положила свои горячие ладони на мою талию, притягивая меня к себе, сближая наши обнаженные тела. Её мягкое дыхание коснулось моего тела, и я прижал её крепче. Она вздохнула, почувствовав мою твердую длину. Руками я вцепился в её бёдра в отчаянной нужде, крепко сжимая ее, отказывая себе в желании потереться о неё.

Мой язык ворвался в её рот, украв её дыхание, её вкус, её стоны. Наши легкие вместе расширялись и сокращались, пока мы двигались спиной вперед к кровати. Пол моей комнаты всё ещё вибрировал от поезда. Беспорядок света, звуков, её тихой мольбы — это был не мой кошмар, это была Пэйдж, и она показывала мне каково это — снова чувствовать.

Я уложил её на кровать и придавил к матрасу, пока она потянулась к пуговицам на моих джинсах и быстро их расстегнула. Сняв с нее обувь и остальную одежду, избавился и от своей. Когда поезд, наконец, проехал, я стоял обнаженный в изножье кровати. Лунный свет лился сквозь наполовину открытые жалюзи, купая её обнаженные формы в жутком белом цвете. Мне пришлось закрыть глаза.

Это, чёрт возьми, по-настоящему.

— Деклан?

Не открывая глаз, я спросил:

— Этого ты хочешь? — мой голос вышел хриплым и страстным.

— Да, — это был лишь вздох, и мои глаза открылись. Ощущение уязвимости пропало.

Ее руки по бокам были согнуты в локтях, кисти закрывали живот. Белые волны волос веером лежали вокруг её головы, впитывая свет и образуя нимб. Они лежали на её плечах и грудях. Губы распухли от моих поцелуев, подбородок и нос покраснели от моей бороды. Она не была призраком. Она не была извращенной самодельной фантазией. Она была здесь: теплая и ожидающая. Я опустил взгляд, задерживаясь на месте соединения её ног. Она была голой и дрожала под моим взглядом. Я обвел взглядом её бёдра — алебастровая кожа была безупречна, ничто не портило её поверхность. Я сглотнул от мысли, как будут мои пальцы выглядеть на внутренней стороне её бедер.